Анабиоз. Марш мародеров

А теперь — совсем другое дело. Теперь мы собираемся штурмовать Кремль, где засели бандиты. Там почти каждый виновен, и можно никого не жалеть. Хотя, конечно, это не мне решать — кто виноват, кто нет. Суд будет разбираться. Так Ник сказал. Он сильно изменился за последнюю неделю. Когда Вилен вернулся к нам, весь избитый, со сломанным ребром и свороченным набок носом, Ник первый раз при мне выругался матом. И в глазах его как будто огонь зажегся, такой темный, нехороший огонь, страшный.

Из красного дома, где была школа, мы сразу, как и советовал Бабай, ушли. Пробирались обратно к золотистой стене и гаражу, где спрятали тягач — и возле Архангельского кладбища напоролись на банду. То есть натуральная такая шайка отморозков, человек десять их было. У троих ружья, остальные кто с чем — ножи, топоры, дубинки… Камил их первым учуял, лай поднял. Мы за автоматы взялись, а они решили, что раз собака лает, значит — дикая, и на нас бросились. Там кусты такие и насыпь железнодорожная. Хал сказал, что раньше электрички и поезда ходили. Ну, внизу этой насыпи мы и встретились. Их главный, пахан или как там правильно, сразу начал орать, чтобы мы оружие кидали и сдавались, тогда, мол, они нас не тронут.

Ник с ними разговаривать начал, предлагать вступить в наш отряд и сражаться против Аслана и его людей. «Когда мы победим, — сказал он, — вы сможете вернуться к человеческой жизни». Тут эти отморозки ржать начали, как лошади. А потом их пахан говорит: «На кой ляд нам твоя человеческая жизнь? Мы сейчас имеем всё, что хотим, и живем, как хотим. Сами себе хозяева. Так что кидайте стволы и мешки, иначе будем стрелять».

Я на лица остальных посмотрела, на ружья и поняла — будут, действительно будут стрелять. А еще я на поясе у одного из бандитов уши увидела, человеческие, коричневые уже. Он их веревочкой привязал. Целая связка ушей.

Ну, в общем, я первый раз из автомата стреляла. Оказалось — очень громко, и дергается он сильно. Хал тоже сразу за мной начал стрелять. Он справа от Ника стоял, я — слева. У Вилена позиция плохая была, ему Ник все загораживал. И Вилен закричал: «Падай, падай!», и когда Ник упал, прямо над ним начал стрелять.

Бандиты тоже два раза выстрелили, но у них ружья охотничьи, дробью заряжены и порох в патронах старый. Вилен сказал, что патроны «прокисли». Короче, не опасные у них ружья оказались. К этому моменту мы троих уже убили. Остальные побежали, и тогда Ник гранату кинул им вслед. Не знаю, кого там осколками задело, мы не смотрели. Мы тоже сразу начали уходить с этого места, потому что сверху, с насыпи, кто-то стал кричать: «Что за стрельба? Выходить по одному, без оружия и с поднятыми руками!»

Наверное, это патруль аковцев был. В общем, ушли мы, прямо через кладбище, без дороги. Когда возле озера Средний Кабан привал сделали, Ник на меня за то, что стрелять без команды начала, так ругался, что я даже заплакала. А Хал сказал ему, что если бы не я, они бы нас врукопашную уделали бы, потому что дистанция была маленькая, и мы лопухи, что так близко их подпустили. Ник спорить не стал, он только сказал, что если мы хотим победить, то у нас должно быть единоначалие и дисциплина. Вилен его поддержал и Хал тоже согласился, что без дисциплины на войне нельзя.

Вот поэтому меня оставили. Хал ушел с мужчинами из общины, они будут отвлекающий маневр выполнять. Ник и Вилен на тягаче уехали в обход. Сегодня ночью все начнется. А я сижу тут, в подвале Дома Кекина, запершись вместе с Камилом, и жду. Это, наверное, вообще главная женская работа — сидеть и ждать. Хорошо еще, что я тут не одна. Камил, когда мы сюда забрались, все обнюхал, во все уголки залез, все ходы-выходы проверил. Поймал крысу, съел и возле двери лег — охранять. Я дверь на замок заперла и села рядом.

Замок с ключами, настоящий, работающий, не ржавый. Мне его Филатов подарил. Мы его встретили, когда к рыбакам поехали первый раз. Там место такое — раньше речной порт был, а потом, когда Волга ушла, все травой заросло и деревьями. Протоки какие-то остались, озера. Жарко было, мы все наверх повылезали, на броне разлеглись, только Вилен один в духоте мучился, но иначе никак — сменить его некому, никто из нас водить тягач не умеет.

Филатов из кустов вышел, и мы так резко остановились, что Камил чуть не слетел на землю. Я думала — он лаять будет, а он уши прижал и за меня спрятался. Испугался, что ли? Или пахло от Филатова чем-то таким, неприятным для собачьего носа?