Амундсен

Вот почему в своей одинокой борьбе за научные интересы Амундсен считал себя вынужденным, потакая «интересам широких масс», завоевать Южный полюс. Лишь таким образом можно было обеспечить грядущую океанографическую экспедицию на север. Нансену было бы крайне сложно возражать против подобной аргументации, не причиняя ущерба их общему делу — делу науки. Тут Руал переходит к самой щекотливой теме: «Я многажды собирался во всем признаться Вам, однако так и не решился, боясь, что Вы остановите меня». В каком смысле остановите? Не дадите предпринять поход на север — или на юг? Мы уже говорили, что остановить Руала Амундсена мог один-единственный человек… и по одной-единственной причине: Фритьоф Нансен сам хотел покорить Южный полюс.

Автор письма высказывает также сожаление, что не сумел предупредить Скотта. «Однако же я постараюсь перехватить его на юге и сообщить о своем решении, дабы он действовал в соответствии с открывшимися обстоятельствами». Это весьма любопытное признание, особенно учитывая, что сам Амундсен прекрасно знал, в каком месте Антарктиды англичане обычно разбивают базовый лагерь. При всем новоявленном чистосердечии перед Нансеном Руал Амундсен умалчивает о своих планах высадки в Китовой бухте.

«Я еще не решил, где мы высадимся, но в любом случае не намерен попадаться в руки англичан. Разумеется, у них будет право первопроходцев. Нам придется довольствоваться тем, что останется от них». Звучит благородно, однако Амундсен давно прикинул, что норвежцы разобьют базовый лагерь на целый градус ближе к Южному полюсу, чем это сделает Скотт у пролива Мак-Мердо [69].

Под конец письма, в ожидании приговора, Руал Амундсен изображает сначала собачью покорность у ног хозяина, а затем — представшего перед Господом Раскольникова. «Не будьте со мной слишком строги. Я не обманщик, а всего лишь человек, вынужденный обстоятельствами, а потому прошу извинить меня за содеянное. Да позволено мне будет хотя бы частично искупить свою вину будущими трудами». Фритьоф Нансен поймает Амундсена на слове, и тому действительно придется искупать вину трудами — прежде всего на поприще науки.

Письмо было отпечатано на машинке, и профессор наверняка приписал своеобразную орфографию Руала Амундсена неверным ударам по клавишам. На самом же деле сенсационное по содержанию послание знаменовало собой также изменение правописания. Одновременно с принятием из ряда вон выходящего решения в мозгу полярника что-то сместилось и у него возникла новая манера письма: с этих пор Руал намеренно пишет отдельные слова неверно [70]. Подобная тенденция (в частности, замена буквы «г» на «к» и избыточное употребление последней) заметна с осени 1909 года, когда Амундсен передумал идти на Северный полюс, но процесс явно ускорился в период душевной изоляции полярного путешественника накануне отплытия. Поскольку у нас мало письменных свидетельств той поры, письмо к Нансену можно считать первым четким выражением сего удивительного феномена, которому предстояло со временем обрести еще более экстравагантную форму.

На это письмо Фритьоф Нансен по-настоящему ответил спустя два с половиной года. Какие бы мысли ни лелеял про себя профессор, важно было занять верную позицию. Южный полюс он безвозвратно потерял. Теперь важно было спасти поход на север. В своем послании Амундсен говорит: «если бы нашлись средства, необходимые для изначально задуманной экспедиции — они составляют примерно 150 тыс. крон, — я бы с удовольствием не предпринимал сего дополнительного путешествия». Да-да, Руал назвал путешествие на юг «дополнительным», имея в виду, что «основной поход» по-прежнему намечен в северные воды.

***

В тот же вечер столичных журналистов созвали на пресс-конференцию в гостинице «Континентал». Прежде чем зачитать сообщение, предназначенное Руалом для прессы, Леон Амундсен наверняка встретился с Хелланн-Хансеном, чтобы в последний раз уточнить положение дел. Через несколько дней океанограф напишет Леону из Бергена: «Оригинал Руалова послания следует спрятать подальше, так как мы совершили "подлог", изменив текст в одном пункте».

2 октября 1910 года христианийские газеты под броскими заголовками напечатали обращение Руала Амундсена к норвежскому народу. Начало сообщения сенсационно: «Фрам» берет курс «на юг, дабы в антарктических широтах включиться в гонку за покорение Южного полюса». Однако далее оно куда менее драматично: «Это не изменение экспедиционных планов, а их развитие».