Амундсен

Во вторник 28 июля в Ураниенборге опять важные гости: «Утром приехали Нобиле, Рестад, Р.-Л. и Омдал. Обсуждался план совершить в будущем году перелет на дирижабле. Обойдется это примерно в 2 миллиона крон. Погода весь день была отличная».

Выбирая между гигантским аэропланом компании «Дорнье-Валь» и дирижаблем полковника Нобиле, Руал Амундсен отдает предпочтение последнему. Еще в апреле 1924 года он и его агент Хаммер встречались с Нобиле и совершили пробный полет на новейшем дирижабле. Кроме того, во время американского турне он обсуждал возможности перелета с немецким экспертом по цеппелинам д-ром Эккенером. Ни сам Начальник, ни его заместитель Рисер-Ларсен не сомневались, что дирижабль — оптимальный воздушный корабль для перелета Свалбард — Аляска. Казалось, лишь экономические проблемы могут остановить подобное предприятие.

Вскоре после возвращения на родину, еще до встречи с представителями «Дорнье-Валь», Амундсен телеграфировал в Италию полковнику Нобиле и пригласил его на секретные переговоры в Осло. Когда полярник довольно быстро решает отказаться от недорогого немецкого самолета в пользу итальянца, это связано, пожалуй, не столько с преимуществами дирижабля, сколько с фактором времени, которому Руал Амундсен зачастую придавал большее значение, чем финансам и надежности. Гигантский самолет еще предстояло построить, а дирижабль можно было всего лишь модифицировать. Если форсировать работы, то, как считал полярник, можно попытаться совершить перелет уже летом 1926 года. Для человека, который хотел — пока не поздно — открыть мир, годичный срок мог сыграть решающую роль.

На данный момент складывалось впечатление, что самым опасным конкурентом Амундсена станет, возможно, не кто-нибудь, но сам Фритьоф Нансен. Еще осенью 1924 года немец Брунс обнародовал планы международной экспедиции на дирижабле под руководством норвежца. Нансен тогда сказал, что твердо верит в возможности использования дирижабля для метеорологических, океанографических и географических исследований. Правда, старт мог состояться самое раннее летом 1927 года, поскольку дирижабль пока не существовал, а деловой мир занимался совсем другими вещами.

Для Руала Амундсена было бы невыносимо увидеть Фритьофа Нансена, старого лыжника и погонщика собак, в свободном полете над Ледовитым океаном. Воздушная стихия принадлежала ему, Руалу Амундсену. Только на самолете он сумел оторваться от старого наставника и открыть в полярных исследованиях новую, свою собственную, эру. Меньше всего он хотел, чтобы его вновь накрыла исполинская тень Фритьофа Нансена. И в ту минуту, когда получил нерешительное согласие полковника Нобиле на рискованный старт в 1926 году, он более не страшился неповоротливой международной затеи Нансена.

Руал Амундсен садится за новую книгу — «Полет до 88° северной широты». Пишет по две-три тысячи слов в день. В конце месяца отмечает, что написал уже «около 10 тысяч слов, а нужно 30 тысяч — стало быть, вперед…». Скоро в свартскугском писательском доме водворяется и лирик-лейтенант Рисер-Ларсен. Начальник не намерен мотыжить слова в одиночку.

В среду 5 августа он едет по делам в город. Просматривает новые диапозитивы и решает, что премьера нового доклада может состояться в Национальном театре уже через неделю. Кроме того, полярник беседует со своим издателем и заручается обещанием экспедиционного журналиста Фредрика Рамма дополнительно написать для этой книги 15 тысяч слов. Скоро, пожалуй, закапают денежки.

Но в эту хлопотливую солнечную среду происходит кое-что еще. «Получил от К. телеграмму, в субботу она выезжает». Выезжает! Через несколько дней будет в Свартскуге. Спустя год она действительно снимается с места. Он вправду близок к цели. Остается только раскрыть объятия.

«Телеграфировал: "Обстоятельства изменились. Вынужден отсоветовать выезд. Позже напишу"». Он не хочет принять Кисс! Советует ей не приезжать. Вот это поворот! Обстоятельства впрямь изменились.

Что же случилось?

Два с половиной месяца минуло с тех пор, как Руал Амундсен послал Кисс Беннетт прощальный привет и взял курс на Северный полюс: «Не забывай, что твой мальчуган до последнего вздоха всей душой любил тебя». Тем временем ему дарована новая жизнь.

Первые письма он принял с радостью и благодарностью. Невзирая на пережитые эпохальные события, полярник как будто бы очень быстро освоился с колченогими формами давних отношений. Только когда она заводит речь о выезде и полном воссоединении, он проявляет сдержанность. Только когда она заказывает билеты в Норвегию, он предупреждает о разрыве.

Ведь именно это он и делает. Два года спустя в письме Нильсу Гудде Руал Амундсен проливает свет на тогдашние события. Консул Гудде, долго живший в Азии, телеграфом прислал полярнику приглашение, вероятно в Лондон, которое тот, «увы», вынужден отклонить, «потому что с нашей последней встречи, когда мы провели вместе так много незабываемых дней, обстоятельства мало-помалу менялись и носят теперь иной характер». И начинается это все телеграммой из Свартскуга.