Читаем Амундсен полностью

Едва полярник поднимается на борт американского парохода, как ему передают приглашение капитана во время корабельных трапез сидеть за его столом, по правую руку от него. «На английском пароходе об этом и речи бы не было». В целом на сей раз он чувствовал себя в Америке необычайно популярным. «Когда я вчера вошел в каюту, на столе стояла громадная ваза с изумительными розами». И ей, Кисс, не стоит быть слишком уж уверенной: «Если мужчины "помешаны" на тебе, то и вокруг твоего друга, между прочим, увиваются кой-какие девицы. Доброй ночи».

<p>Глава 36</p><p>ТЫ ВСЮДУ НА СВЕТЕ ЛЮБИМ</p>

В детстве, начитавшись Жюля Верна, Руал Амундсен мечтал построить электрический корабль, который легко и просто доставит его через льды к полюсам. Без малого полвека спустя, когда капитан современного пассажирского лайнера приглашает его на мостик, он просто диву дается, как далеко шагнул технический прогресс. «Вправду стоило посмотреть, — записано в дневнике. — Самое удивительное, что никого не было у штурвала! Судном управляет электричество, согласно заданной настройке. Так странно!»

В историю полярных перелетов Руал Амундсен входит как один из пионеров современной техники. Подлинный его вклад ограничивается сферой фантазии. В технике он не разбирается, однако умеет воплотить игру в жизнь.

Ванна с ее впечатляющими, но понятными кранами остается его любимым устройством и на трансатлантическом лайнере: «Поверь, ванна у меня изумительная. Стало быть, я могу выбирать, в какой воде купаться — в морской или в пресной». Полярнику нравится распоряжаться своими купаниями, но не трапезами: «Никаких сигналов к трапезам, каждый ест, когда хочет. Мне это все же не по душе».

Изо дня в день Руал Амундсен по четыре с половиной часа проводит на прогулочной палубе. Чтобы пешком пересечь Атлантику, нужен не один штабель экзотической древесины. Г-н Беннетт, например, нажил состояние на импорте тика[135] с Дальнего Востока. Блики лакированной палубы слепят полярнику глаза. 10 февраля 1925 года: «Тысячу раз желаю счастья, милая моя красавица. Будь я нынче с тобой, я бы сказал тебе все, что имею в виду. Ты, наверно, получила мою телегр.?» Он думал послать ей на день рождения цветы, но не знал, понравится ли ей это. «Вдобавок ты и без того получишь сегодня уйму цветов — поди, и из Канады тоже!»

Через два дня полярник уже устраивается в лондонской гостинице. У Беннеттов в Ли-Корте дом полон норвежских гостей. Полярник, который во время плавания вел себя высоконравственно, по прибытии в столицу ударяется в загул. Бог весть, как его занесло в скверную компанию. «Хозяин оказался настоящим свинтусом». И какие же там, собственно, были женщины? На следующий день он признается послу Фугту: «Он сказал, мне незачем опасаться, что кто-то нас видел, внешне-то дамочки были в полном порядке. Хотя бы это утешает. Было бы чертовски скверно, если б кто-нибудь увидел меня в обществе сомнительных женщин. Только этого недоставало. Да, хороший мне урок». К счастью, на другой день звонит Кисс: «В 5.30 услышал твой милый голос и теперь чувствую себя хорошо».

Весь следующий день он ждет нового звонка, «но, разумеется, ты вряд ли сумеешь позвонить, когда в доме столько народу». Ожидание и вправду тщетно. В девять часов полярник ложится спать.

Затем — драматические депеши из Ли-Корта: «Поверь, я был просто в шоке, услышав, что ты слегла. Ну не чертовщина ли, что болезнь и прочие гадости настигают тебя всякий раз, как мы встречаемся?» Для полярника такая игра слишком уж замысловата. Он не понимает, что для женщины «болезнь» подчас самый удобный способ держать мужчину на расстоянии телефонного звонка. «Господи Боже мой, как, однако ж, замечательно хотя бы слышать по телефону твой чудесный голос. Надеюсь, скоро мы наладим связь Осло — Лондон, так что очень долгих перерывов не будет».

В конце концов Богиня счастья соизволяет принять покорителя Южного полюса. Дневник от 17 февраля: «Так замечательно было погостить нынче у тебя. Видела бы ты мою походку и осанку, когда я после шагал по улице. Ведь я снова почувствовал себя мужчиной. Та жизнь, какую я веду, часто заставляет меня смотреть на себя самого как на этакого евнуха, из тех, что не находят применения своим силам. Омерзительное ощущение, которое зачастую действует крайне угнетающе. Не знаю, понимаешь ли ты меня, но, наверно, понимаешь. Да, видит Бог, как я мечтаю о том дне, когда я по-настоящему стану мужчиной, а ты — женщиной».

Состояние здоровья Богини стабилизировалось; «начинаю чувствовать, что моя женушка опять со мной, как прежде». Еще день-другой полярник проводит вблизи любимой и даже после веселой вечеринки в «Карлтоне» смотрит на всех соперников свысока: «Что ж, милая женушка, ты можешь говорить и делать что угодно, я буду любить тебя так же сильно, ибо теперь знаю то, чего раньше никогда не знал наверняка, — ты всегда, всегда будешь моей. Это чувство для меня прекрасный стимул и непременно доведет меня до цели».

На этом чувстве он может долететь до Северного полюса, а то и до Аляски.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии