Амулет Самарканда

И я наддал, не обращая внимания на настойчивые вопли Факварла. Крыши так и мелькали подо мной. Потом внизу пронеслись мутные воды Темзы — я перелетел через неё за рекордно короткий промежуток времени. Потом…

Лондонский Тауэр — в точности такой же. Теперь знакомые силуэты разбились на группы и понеслись в разные стороны, следуя за следящими шарами. Одна такая группа направлялась прямиком ко мне. Все мои инстинкты требовали развернуться и спасаться бегством, но я был окончательно сбит с толку. Я опустился на крышу. Через несколько секунд рядом со мной приземлился Факварл и, едва переведя дыхание, разразился ругательствами.

— Кретин! Теперь мы вернулись в исходную точку!

Лишь теперь до меня дошло, в чем тут дело.

— Ты хочешь сказать, что…

— Тот, первый Тауэр был зеркальной иллюзией. Нам нужно было просто пролететь сквозь него[70]. Лавлейс предупреждал нас с Джабором — а ты не стал меня слушать! Чтоб тебе пусто было, Бартимеус, — тебе и моему крылу!

Над крепостной стеной пронеслось целое войско джиннов. От преследователей нас отделяла лишь дорога. Факварл спрятался за трубу.

— Нам от них не улететь!

Тут меня посетило вдохновение.

— Значит, мы не полетим. Где-то тут был светофор…

— И чего?

Вежливость Факварла дала трещину.

— Ничего. Просто поймаем попутку.

Стараясь держаться так, чтобы здание закрывало меня от преследователей, я спорхнул с крыши и полетел к перекрестку, к веренице машин, дожидающихся, пока вспыхнет зелёный свет. Я приземлился на мостовую, рядом с хвостом этой вереницы. Факварл следовал за мной по пятам.

— Ну, самое время превращаться, — сказал я.

— И во что?

— Во что-нибудь с крепкими когтистыми лапами. Поторопись — свет сейчас сменится.

И прежде чем Факварл успел возразить, я вскочил на бордюр и нырнул под ближайшую машину, стараясь не обращать внимания на отвратительный запах масла, пары бензина и тошнотворную вибрацию, усилившуюся, когда невидимый водитель прибавил оборотов. Без малейших сожалений я распростился со шкурой ворона и превратился в стигийского бесенка — они состоят в основном из шипов и сплетенных мышц. Шипы и зубцы тут же впились в грязное днище машины, и в тот же миг автомобиль задрожал, готовясь сорваться с места. Я понадеялся было, что Факварл замешкается и не успеет присоединиться ко мне, но увы: рядом со мной появился второй бесенок. Он мрачно повис между колесами, не сводя с меня глаз.

Во время пути мы почти не разговаривали. Слишком уж громко ревел мотор. Впрочем, в стигийских бесенят превращаются ради их зубов, а не ради языков.

Целую вечность спустя автомобиль остановился. Водитель покинул машину и куда-то отошёл. Воцарилась тишина. Я со стоном ослабил свои хитроумные захваты и тяжело хлопнулся на гудрон дороги. Меня подташнивало от всяческих высокотехнологичных запахов[71]; к тому же меня ещё и укачало. Факварл чувствовал себя не лучше. Мы, не сговариваясь, превратились в двух матерых, слегка потрепанных котов, прихрамывая, выбрались из-под машины, пересекли лужайку и нырнули в густые заросли кустов. И там мы наконец смогли расслабиться, приняв свои излюбленные облики.

Повар тяжело опустился на пень.

— Я тебе это припомню, Бартимеус! — выдохнул он. — Ну и мука! Мне никогда ещё не бывало так паршиво!

Мальчишка-египтянин ухмыльнулся.

— Но ведь сработало, верно? Мы в безопасности.

— Я шипом бензобак проткнул! И теперь весь в этой дряни! У меня уже начинает лезть какая-то сыпь…

— Хватит ныть.

Я осторожно огляделся сквозь завесу листвы. Дорога, домики на две семьи, изобилие зелени. Вокруг никого не было — лишь на ближайшей аллейке маленькая девочка играла в мячик.

— Мы в каком-то пригороде, — сказал я. — Предместья Лондона. А может, и подальше.

Факварл лишь проворчал нечто невнятное. Я осторожно взглянул в его сторону краем глаза. Он вновь принялся изучать рану, нанесенную Базтуком. Выглядела она скверно. Факварл явно ослабел.

— Даже с этой раной я вполне в состоянии справиться с тобой, так что давай, иди сюда. — Повар сопроводил эти слова нетерпеливым взмахом руки. — Мне нужно сказать тебе кое-что важное.

Я послушно уселся на землю, скрестив ноги, как это любил делать Птолемей. Но уселся на некотором расстоянии от Факварла. От него разило бензином.

— Во-первых, — сказал Факварл, — я выполнил свою часть сделки: без сомнений могу заявить, что я спас твою шкуру. Теперь твоя очередь. Где Амулет Самарканда?

Я заколебался. Лишь жестянка, валяющаяся где-то на дне Темзы, помешала мне в этот миг назвать имя и личный номер Ната. Да, правда, я в долгу перед Факварлом — но своя рубашка ближе к телу.

— Послушай, — начал я. — Ты только не подумай: я очень тебе признателен за помощь. Но для меня всё это не так просто. Мой хозяин…

— Явно уступает в могуществе моему. — Факварл нетерпеливо подался вперёд. — Бартимеус, напряги свои жалкие мозги и хоть чуть-чуть пошевели извилинами. Лавлейс очень хочет получить Амулет обратно. Он настолько сильно этого желает, что приказал мне с Джабором вломиться в тайную правительственную тюрьму, чтобы спасти такого ничтожного раба, как ты.