Амулет Самарканда

В этом было нечто символичное. Вот что с нами делает мнимая свобода.

Я выбрался наружу и вспорхнул в небо, один из миллионов голубей великой столицы. Я купался в солнечных лучах, а холодный ветер ерошил моё чудное оперение. Внизу раскинулись бесконечные ряды серовато-коричневых крыш; они тянулись до самого горизонта, словно вспаханное по осени поле. Как же этот простор манил меня! Мне хотелось лететь и лететь, пока проклятый город не останется далеко позади, улететь отсюда и никогда не возвращаться. Я мог бы так и сделать. Меня никто бы не остановил. Никто бы не вызвал меня снова.

Но я не мог поддаться этому искушению. Мальчишка совершенно определённо дал понять, что произойдет, если я не стану шпионить за Саймоном Лавлейсом или попытаюсь одурачить своего юного хозяина. Да, конечно, я хоть сейчас мог отправиться, куда душе моей угодно. Конечно, я мог по своему усмотрению использовать любые способы, дабы заполучить нужную информацию (не забывая при этом, что всякий вред, причиненный Натаниэлю, обернется в конечном итоге вредом для меня). Конечно, мальчишка не станет меня вызывать — по крайней мере некоторое время, он устал и нуждается в отдыхе[42]. Но я по-прежнему вынужден выполнять его приказания. Если же он останется недоволен, меня ждёт встреча со «Стариной Забористым», который, вероятно, в настоящий момент уже покоится в густом иле на дне Темзы.

Свобода — это иллюзия. За неё всегда приходится платить.

Поразмыслив над этим, я понял, что выбор у меня невелик: начинать надо либо с известного места, либо с известного факта. Местом была вилла Саймона Лавлейса в Хэмпстеде, где он наверняка обделывал большинство своих тайных делишек. Мне как-то не хотелось снова совать туда нос, но, возможно, удастся найти поблизости наблюдательный пункт и проследить, кто бывает в гостях у волшебника. Факт же заключался в том, что Лавлейс, по-видимому, заполучил Амулет Самарканда незаконным путем.

Возможно, мне удастся найти кого-нибудь, кто что-нибудь знает о недавнем прошлом Амулета — например, кто был его последним владельцем.

Из двух отправных точек посещение Хэмпстеда выглядело более перспективным началом. По крайней мере мне известно, как туда добраться.

На этот раз я старался держаться как можно дальше от виллы. Я отыскал на противоположной стороне дороги дом, с крыши которого открывался отличный вид на ворота виллы Лавлейса, спустился и уселся на водосточный желоб. Затем я обозрел местность. По сравнению со вчерашней ночью здесь произошли кое-какие изменения. Защитную сеть восстановили и добавили к ней дополнительный слой. Большинство обгоревших деревьев уже срубили и убрали. На четвертом и пятом плане видны были красноватые создания, высокие и тощие; они крадучись бродили по лужайке.

Ни Лавлейса, ни Факварла, ни Джабора не наблюдалось, но я и не надеялся вот так вот сразу обнаружить что-нибудь интересное. Придётся потратить часок-другой. Я встопорщил перья, чтобы их не так продувало ветром, уселся поудобнее и приготовился выжидать.

Я проторчал на этом водосточном желобе три дня. Три дня, с утра до вечера, с вечера до утра. Конечно, этого мне хватило, чтобы отдохнуть, но зато я начал сходить с ума от усиливающейся боли — я слишком долго пробыл в одном воплощении. Мало того — я чуть не умер от скуки.

Здесь не происходило ничего примечательного. Каждое утро пожилой садовник ковылял вокруг поместья и посыпал удобрениями проплешины на лужайках — места, куда угодили Взрывы Джабора. После обеда он подрезал кусты и разравнивал граблями подъездную дорожку, а потом шёл пить чай. Он совершенно не обращал внимания на красных тварей, а три из них постоянно нависали над ним, словно хищные птицы над добычей. Несомненно, лишь строгие условия, наложенные при вызове, мешали этим тварям пожрать садовника.

Каждый вечер из поместья выплывала целая флотилия поисковых шаров — продолжать обшаривать город. Сам волшебник из дома не выходил; несомненно, оттуда он руководил поисками Амулета. Интересно, а Факварл и Джабор получили по голове за то, что упустили меня? Хотелось бы надеяться.

Утром третьего дня моё внимание привлекло нежное воркование. Справа от меня на водосточном желобе появился маленький аккуратненький голубок; и вот теперь он сидел, склонив голову набок, и заинтересованно поглядывал на меня. Что-то в его внешности заставило меня заподозрить, что это самка. Я постарался в ответ прокурлыкать как можно заносчивее и неприязненнее и отвернулся. Голубка кокетливо придвинулась поближе. Ну вот, только влюбленной птицы мне не хватало! Я отодвинулся. Голубка придвинулась ближе. Я снова отодвинулся. Теперь я сидел на краю желоба, прямо над отверстием водосточной трубы.

Мне отчаянно хотелось превратиться в уличного кота и напугать глупую пичугу так, чтобы она из собственных перьев выскочила, но менять облик так близко от виллы было чересчур рискованно. Я уже готов был сняться и улететь отсюда куда подальше, но тут кто-то наконец пожелал покинуть владения Саймона Лавлейса.