Амриты

– Да, у меня есть несколько предложений, – Настя старалась говорить спокойно, следила за голосом. Если бы мама только знала, что ей сегодня пришлось пережить! Нет, она ни за что не должна узнать об этом!

– Ну, пойдем на кухню, – позвала мама, – ты уже ела?

– Нет, не успела. – Настя покорно направилась на кухню, зная, что ей придется подробно рассказать маме о сегодняшнем дне, о том, что говорилось во время собеседования, о том, какие поступили предложения.

Настя не возражала. Она надеялась, на то, что погрузившись в обычные «человеческие» дела, забудется ужас пережитый ею с Габриелем.

Мама гремела посудой. Настя усадила Андрюшку в его стул, сунула в руку ложку. Андрюшка тут же принялся увлеченно стучать ею по откидному столику. Настя постаралась отключить мозги, она помогла маме накрыть на стол. Не ощущая вкуса и обжигаясь, заставила себя есть суп, пока мама кормила Андрюшку и задавала Насте вопросы.

После обеда стало легче. Андрюшку уложили спать. А потом сидели с мамой и говорили о разном. И Насте было так спокойно и хорошо, оттого, что она дома, и мама рядом, и Андрюшка спит в своей кроватке, и скоро придет с работы отец. Мама улыбалась, глядя на дочь:

– И в кого ты у нас такая умница уродилась? – радовалась она. – Я в школе училась кое-как, с тройки на четверку. О серьезном ВУЗе и мечтать не могла. А тебя в МГУ приглашают и в этот, как его, имени Баумана?

Настя тоже улыбалась. Она и сама не знала, почему ей так легко дается учеба. Это было так естественно, так просто, скорее, Настю удивляло то, что другие не понимали элементарных, на взгляд Насти, вещей. Как туго соображали одноклассники, как тяжело учился зубрила Антон, налегая на уроки изо всех сил, как долго просиживала над учебниками Наташа. Неужели и мама так же трудно постигала школьные предметы. Удивительно!

К вечеру Настя почти успокоилась. Страх вернулся ночью, когда она легла в постель. Едва дрема начинала одолевать ее, как ей виделись смутные тени, движущиеся вдоль стен, она слышала едва различимые шаги, обрывки голосов, вздрагивала, широко раскрывала глаза и оглядывала комнату. Из-за шторы пробивался в комнату свет уличного фонаря, ветер качал ветки деревьев, и тени больше не пугали. Но стоило поддаться сну, как все начиналось сначала.

В какой-то момент сон все же победил. И Настя снова очутилась на равнине. Теперь она могла разглядеть лица тех, кто называл себя амритами. Она видела обращенное к ней лицо Габриеля, рядом с ним стояли и другие, среди них беловолосая женщина «это та самая докторша» догадалась Настя. Чуть в стороне от Габриеля и беловолосой – еще одна группа. До чего же странно и причудливо они одеты! Тот, что в центре, рыжеватый, вообще похож на римского сенатора в белой тоге. Тоже смотрит и улыбается, как будто знает Настю. В стороне двое – высокий бородач и черноволосая маленькая женщина, держаться особняком. А дальше по равнине рассеяны группами и поодиночке остальные. Их лиц не рассмотреть, они слишком далеко. А подходить ближе Настя не хочет. Там, где она находится, Настя чувствует себя в относительной безопасности. Ее увидели, но приблизиться не спешат, или не могут. Неужели узел помог?

– Все, ребята, хорошего понемножку, – шепнула Настя, отступая.

Ей удалось уйти. Она долго блуждала в сером тумане, временами ей даже казалось, что она сама превратилась в этот туман. Ее посещали видения, смутные образы, чьи-то голоса. Как будто кто-то хотело докричаться до нее, но не мог, или Настя не понимала слов.

Она брела, и туман проходил сквозь нее, и они смешивались, растворялись друг в друге. Много-много часов и дней, лет, тысячелетий, всегда…

Но покой был нарушен. Сначала она ощутила себя отдельно от тумана и долго не могла понять, что же она такое. Потом ее настиг звук. Она еще не знала, что такое звук, просто ее настигло нечто раздражающее и чужеродное. Она вспомнила слово – «звук».

А за этим словом пришли и другие.

Настя с трудом разлепила глаза. Рядом разрывался будильник. Сквозь шторы в комнату заглядывал серенький осенний рассвет.

Настя села на софе, с трудом узнавая себя, она посмотрела на свои руки, пошевелила пальцами, провела ладонью по волосам и лицу.

В комнату заглянула мама, а вместе с ней яркий свет. Настя зажмурилась.

– Настя! Ты не проспала? – спросила мама.

Проспала? Нет, она не проспала.

– Нет, мам, – хриплым со сна голосом ответила Настя и включилась, наконец, в действительность.

Она вспомнила.

Именно сейчас ей придется собраться и выйти из дома. Но именно этого ей хотелось меньше всего. Дом защищал ее. А улица несла множество опасностей. На улице ее мог ждать кто угодно. Кто угодно из тех девяноста восьми, называющих себя амритами.

Нет, только не сегодня. Сегодня она не готова. Она должна все обдумать.

Настя поднялась и побрела в ванную.

Мама с отцом завтракали на кухне.

– Доброе утро, – поздоровалась Настя.

– Доброе! – откликнулся отчим, – что-то ты бледная сегодня, – заметил он.

Мама мгновенно всполошилась:

– Настя, ты как себя чувствуешь?

– Не знаю, – Настя добавила хрипотцы к голосу, – честно говоря, не очень…