Ами-Де-Нета [СИ]

Туча сползала, заверчивая вокруг себя потоки воздуха. И Даэд довольно быстро сообразил, что тут, в грозовых облаках летается по-другому. Раньше главным было взаимодействие со шнуром и боковыми ветрами, поймаешь ветер и натягивая шнур, паришь, следя, чтоб не потерять стремительный поток. А тут — потоки были сильнее, но более узкие, и нужно лавировать, чтобы один вознес тебя вверх, а другой опустил на нужную высоту. Поболтавшись в пустоте почти в одиночку, а рядом прыгали и тут же улетали дальше последние охотники, Даэд, наконец, выровнял парение и двинулся следом, двигая плечами и лопатками. Парус послушно поворачивался, нагибаясь и расправляясь. Охотники рассыпались серебристыми точками, как яркие искры на фоне черноты облаков. И когда Даэд подгреб к самой крайней шеренге, из клубов темной влаги стали выныривать агонзы, летели, мерно взмахивая огромными черными крыльями, короткие хвосты пластались жесткими веерами, морды вертелись на вытянутых шеях, рассматривая серебряные точки то одним, то другим глазом.

— Хейг! — по команде первая редкая шеренга ворвалась в гущу стаи, и огромные звери вдруг заорали, кликая пронзительными голосами и быстро делая выпады мощными клювами.

Даэд не сумел правильно определить скорость и, подлетая совсем близко, увернулся от щелкающего клюва, поджимая ногу. Ударился в шею, проехав сверкающей броней по вставшим чешуям. Кто-то кинулся к агонзу, тыкая в жирный огузок зубцом, таким же, какой сжимал в кулаке Даэд — толстое короткое копье с острым полированным наконечником. Агонза вскрикнул, ниже больших крыльев внезапно распахнулись маленькие, роняя из подмышек толстые живые комки. Ниже, крича хриплые команды, двое развертывали сетчатые кошели, кидались под скинутые тушки, ловя и сразу же отлетая, чтоб не попасть под удары клюва.

Ткнув дважды, охотник пнул в уколотое место ногой и отпрыгнул, взвиваясь выше. Сборщики прянули вниз и в сторону, на ходу свертывая полные кошели и защелкивая их на толстом тросе, что болтался, уходя вниз. Кошели заскользили, унося шевелящуюся добычу.

Из-за скорости, с которой метались, сбивая строй, агонзы, Даэду казалось, вокруг сплошная каша из огромных чешуйчатых тел, сетей, сверкания арбалетных стрел и копий, мелькания человеческих фигур. Но посмотрев вперед по ходу движения стаи, он еле разглядел перед ними полукруг пронзительно-белых точек — это охотники не давали агонзам покинуть очерченное засадой место. А позади, на фоне черной тучи точки становились еще ярче, кололи глаз, будто сами были остриями копий. В мешанине движений и звуков резкий удар в плечо завертел Даэда, нога зацепила натянутый шнур.

— К Башне! Принимать! — прокричал в пластик забрала яростный рот с острыми зубами, — ползаешь тут…

Сгибаясь, Даэд пытался стащить с колена веревочную петлю, пальцы соскальзывали. Еще не хватало закувыркаться, чтоб его подтаскивали к воздушному пирсу, как тряпочную игрушку. Петля подалась, заскользила к щиколотке, Даэд крутанулся, делая почти танцевальное па, и выровнял полет, чутко двигая лопатками. Поднялся выше, одновременно сдвигаясь в сторону Башни. И на лету смотрел, не имея сил оторвать взгляд, на картину, что развернулась у его ног.

Твари и люди пятнали дымчатую пустоту, которая заволакивалась тенью массивной тучи, фигуры метались, ныряя и взвиваясь вверх, сходились и растаскивались, будто кто-то невидимый перемешивал пальцем чаинки в сосуде. Между огромных агонзов трепетали голубые параинки — пустотные бабочки, что всегда сопровождают больших созданий, питаясь остатками их еды и всяким хламом, который зверье сбрасывает во время линьки: пластинками чешуй, кусочками старых перьев, клочками меха взрослеющих кроликов.

Со стороны охота уже не казалась крутым месивом, где все собрано в плотную бурлящую массу. И это было очень красиво. Даэд заметил, что каждого агонза оставляют в покое после первой атаки, независимо от того, расправил ли зверь вторые крылья. Комки кроликов, падающие в подставленные кошели, казались отсюда совсем крошечными. А дальше некогда стало смотреть, шнур натянулся, рывком подтаскивая к пирсу. Даэд понял приказ и сунувшись в пару неподходящих потоков, полетел обратно, к далекому пирсу, на котором сверкали лебедки и суетился народ.