Аметисты Серафимы Суок

Леска снова порвалась. Дома пересчитала камни: сорок девять. Опять чья-то смерть.

Зоя стояла под горячим душем – то ли грелась, то ли пыталась «отмыться» от недавнего события. Там, на темной улице, во время нападения ей страшно не было, попросту не успела испугаться: в экстремальной ситуации в ее голове с огромной скоростью складывались картинки дальнейших действий, с бесстрастием компьютера Сапожникова выбирала оптимальное решение.

И только сейчас, когда она находилась в безопасности, Зою накрыли эмоции. Анализируя произошедшее, она испугалась – несколько минут назад она могла умереть. О мотивах преступника Зоя не задумывалась, они были очевидны: наркоман в поисках денег на дозу. Скорее всего, позарился на содержимое ее рюкзака. Для наркомана и тысяча рублей – деньги.

Катя

Пока Витька не объявился с докладом о выполненной работе, Бобкова пребывала в напряжении. С Киселём она просчиталась, но тот был робкого десятка, горазд лишь языком чесать. Витька, в силу юного возраста и отсутствия тормозов, заднюю не даст, в этом Катерина не сомневалась. Лишь бы все сделал как договаривались и не накосорезил.

Задумывая эту комбинацию, Катя не стала приглашать родственника домой – она сняла для него студию в Рыбацком, там дешевле. Звонить Вите велела лишь по необходимости в целях конфиденциальности. Мужу о приезде племенника Катя, естественно, не сообщила.

Чтобы отвлечься от ожидания, Катя занялась приведением в порядок собственной внешности. Неважно, как сложится с Артёмом, ей нужно выглядеть хорошо. Для себя.

– Какие планы на завтра? – вкрадчиво поинтересовался Бобков, когда жена вернулась из салона красоты.

Ей подновили стрижку, сделали укладку так, что волосы ложились на плечи кроной плакучей ивы. Выкрашенная в ярко-синий цвет прядь у лица делала Катерину похожей на стрелицию.

– Тебе очень идет, – добавил он, пребывая под впечатлением.

– Есть кое-какие дела. А что? – туманно ответила Катя, проигнорировав комплимент.

– Я забронировал номер на базе отдыха. Поедем?

– У Андрюшки завтра тренировка, придется пропустить, а Сашка… – принялась размышлять вслух Катя.

– Номер двухместный, – прервал ее муж.

– Артём, в честь чего это? – Катерина смотрела недоверчиво.

Когда они в последний раз куда-нибудь выбирались вдвоем? Уже и не вспомнить!

– Просто захотел сделать сюрприз. Если не хочешь…

– Ладно, ладно. Поеду. Очень неожиданно. – Катя обняла мужа, он привлек к себе ее крепко сбитые формы, такие уютные и родные.

То, что произошло дальше, было похоже на флешбек их медового месяца с примесью агрессии. Артёму эта агрессия жены понравилась, она была сродни цветочной горчинке, придающей аромату духов изысканность. Катерина же таким образом выплескивала накопившееся на мужа раздражение и невысказанные претензии.

От Кати исходила экспрессия волевой женщины, глаза горели не тлеющей головешкой, как раньше, – теперь в них пылал адский костер. Бобков осознал, что прежней Кати больше нет и относиться к ней как он привык не получится.

Прежние отношения с женой Артёма не устраивали, но они были понятные и привычные, а новые как прыжок с парашютом – головокружение от новизны при отсутствии гарантий на будущее: раскроется купол или нет и каким будет приземление?

Перемены, случившиеся с женой, Артёма возбуждали и одновременно пугали. Этот страх приятно щекотал нервы, организовывал, задавал планку, добавлял давно утраченную в браке перчинку. Одновременно появился холодящий привкус потери контроля над ситуацией и последующего краха. Катя куда-то исчезала, уединялась в спальне и что-то писала на бумажках.

Артём не побрезговал порыться в мусорном ведре и выудил оттуда эти ее бумажки с прилипшими чаинками и остатками салата. На них были какие-то линии и сокращения, так что Бобков ничего не разобрал. Артём давно заметил, что жена имеет привычку делать все записи сокращенными, к чему бы они ни относились, но не допускал, что корни этой привычки в нем самом – до того он затуркал супругу.

Бобковы вернулись из загородного пансионата в благодушном настроении. Наконец в их доме начал зарождаться мир. Предоставленные сами себе подростки квартиру за выходные не разгромили, напротив, помыли за собой посуду, что без напоминаний случалось крайне редко. Сыновья хорошо чувствовали атмосферу в семье, они обрадовались налаживанию отношений между родителями.

– Мы к Солоницыну, – объявил Андрей, заговорщицки сощурив глаза.

– Вернемся часа через два, не раньше, – добавил брат, и оба мальчишки исчезли за дверью.

– Мартини, как ты любишь. – Артём проворно достал из серванта заранее купленную бутылку с прозрачным напитком. – Сок тоже есть, – он выжидающе смотрел на жену.

– Валяй! – не стала ломаться Катя.

Артём организовал в гостиной столик с закусками и свечами. Себе он налил коньяк. Бобковы обнимались, признавались друг другу в любви, предавались приятным воспоминаниям, коих за их совместную жизнь нашлось немало. Когда на дне бутылки мартини осталось несколько печальных капель, Катин телефон издал звук полученного по Ватсапу сообщения.