Аметистовый перстень

Старик Луайе не ответил. Но он наклонил голову в знак одобрения. Он находил, что, для скуфейника, Гитрель достаточно умен.

XXI

Госпожа Вормс-Клавлен, раскрыв зонтик, шла в темноте, под дождем, твердой и решительной походкой, нисколько не расслабленной провинциальными мостовыми, как это обыкновенно бывает. Дверцы фиакра, ожидавшего у решетки парка Монсо, слегка приоткрылись, а затем широко распахнулись. И г-жа 'Вормс-Клавлен спокойно уселась в экипаже рядом с молодым правителем канцелярии, который спросил ее, как она поживает. На это она ответила:

– Как всегда, – хорошо.

И добавила:

– Ну, и погода!

Вода струилась по стеклам экипажа. Все шумы города тонули во влажном воздухе, и слышен был только легкий шорох водяных капель.

Когда звук колес сделался глуше, она спросила:

– Куда мы едем?

– Куда хотите.

– Мне все равно… Лучше по направлению к Нейи.

Отдав распоряжение кучеру, Морис Шейраль сказал супруге префекта:

– Рад вас уведомить, что о назначении аббата Гитреля (Иоахима) епископом в Туркуэне будет сообщено завтра в «Правительственном вестнике». Не хочу хвастать, но, уверяю вас, задача была не из легких. Нунций большой мастер на оттяжки. Эти люди необычайно инертны… Словом, дело сделано!

– Как хорошо! – ответила г-жа Вормс-Клавлен, – я убеждена, что вы оказали услугу республиканской прогрессивной партии и что умеренные будут удовлетворены новым епископом.

– Итак, вы довольны? – сказал Морис Шейраль. И после долгого молчания он продолжал:

– Знаете, я не спал всю ночь. Я думал о вас. Мне не терпелось вас увидеть.

Как ни странно, а он говорил правду: ожидание этого простого приключения взволновало его. Но говорил-то он шутливым тоном, растягивая фразы, так что казалось, будто он лжет. К тому же у него не было апломба и решительности.

Госпожа Вормс-Клавлен рассчитывала выйти из этого экипажа без ущерба. Она приняла серьезный и кроткий вид и сказала ласковым голосом:

– Благодарю вас, милый господин Шейраль. Пожалуйста, остановите здесь экипаж. Привет матушке.

И она протянула ему руку, свою маленькую коротенькую руку, в очень грязной перчатке. Но он удержал ее. Самолюбие и чувственность сделали его настойчивым и нежным. Тогда она приготовилась к неизбежному.

– Я грязна, как барбос, – сказала она в тот момент, когда он уже предпринял, действия, чтоб самому убедиться в этом.

Пока он шел к своей цели, несмотря на препятствия, сопряженные с местом и обстоятельствами, она вела себя просто, не нарушая хорошего тона. С превосходным тактом устранила все, что могло шокировать и походило на слишком затянувшееся сопротивление или на слишком быструю капитуляцию. А когда успехи Мориса стали ощутимы и неоспоримы, она воздержалась как от выражения иронического равнодушия, так и от активного содействия. Она была безупречна. Она, впрочем, не питала никакого неприязненного чувства к юному государственному деятелю, столь невинному, хотя и мнившему себя развратником; и она даже в душе пожалела о том, что недостаточно позаботилась о своем белье для такого случая. Она вообще обращала мало внимания на свое белье. Но в последние годы ее небрежность стала в самом деле недопустимой. Главная ее заслуга была в том, что она воздерживалась от всякой напыщенности и крайностей.

Достигнув поставленной цели, Морис внезапно стал спокоен, равнодушен и даже угрюм. Он заговорил о предметах, очень далеких от их теперешних отношений, и глядел сквозь стекло на мутные очертания улиц. Казалось, что фиакр катил по дну аквариума. Сквозь водяную завесу виднелись только газовые рожки, а местами стеклянные шары в аптечных витринах.

– Какой ливень! – вздохнула г-жа Вормс-Клавлен.

– Погода испортилась еще с неделю тому назад, – сказал Морис Шейраль. – Сплошная слякоть. А в ваших краях?

– Наш департамент самый дождливый во Франции, – отвечала г-жа Вормс-Клавлен с очаровательной ласковостью. – Но на песчаных аллеях в саду префектуры никогда не бывает грязи. А кроме того, мы, провинциалки, носим деревянные калоши.

– Представьте себе, – сказал Шейраль, – я совершенно не знаю вашего города.

– У нас прелестные места для прогулок, – отвечала г-жа Вормс-Клавлен, – и можно устраивать приятные поездки за город. Приезжайте к нам. Муж будет очень рад.

– Он доволен своим департаментом?

– Да, доволен. Дела у него идут хорошо.

Прильнув к стеклу, она в свою очередь пыталась что-либо рассмотреть сквозь густой мрак, пронизанный убегающими огнями.

– Где мы? – спросила она.

– Где-нибудь очень далеко, – ответил он с торопливой услужливостью. – Куда прикажете вас отвезти?

Она попросила ссадить ее на остановке фиакров. Морис не скрывал своего желания с ней расстаться.

– Мне необходимо заглянуть в палату депутатов, – сказал он, – я не знаю, что там сегодня творилось.

– А! – промолвила она. – Было заседание?

– Да, кажется, но ничего важного, – ответил Морис. – Повышение тарифов. Впрочем, никогда нельзя знать. Я заверну туда по дороге.