Аметистовый перстень

Это был песик неопределенной породы, помесь терьера, с красивой мордочкой, гладкой короткой шерстью темнорыжего цвета и каким-то огрызком вместо хвоста. Тельце у него было еще мягкое, щенячье, и он ковылял, обнюхивая ковер.

– Анжелика, отнесите это животное хозяевам, – сказал г-н Бержере.

– У него нет хозяев, господин Бержере, – ответила Анжелика. Г-н Бержере молча взглянул на собачку, она обнюхивала его туфли и приятно посапывала. Г-н Бержере был филологом. Может быть, поэтому он и задал бесполезный при данных обстоятельствах вопрос:

– Как ее зовут?

– Никак, господин Бержере.

Этот ответ, казалось, раздосадовал г-на Бержере. Он посмотрел на собаку с грустью и унынием.

Тут она положила обе передние лапы на туфлю г-на Бержере и, обняв ее таким образом, принялась незлобиво покусывать ее носок. Внезапно умилившись, г-н Бержере взял на колени безыменного зверька. Собака посмотрела на него. И этот доверчивый взгляд растрогал г-на Бержере.

– Красивые глаза! – сказал он.

Действительно, у собаки были красивые глаза: карие, с золотистым отливом и миндалевидными кремовыми белками. И взгляд этих глаз отражал простые и таинственные мысли, вероятно, общие для всех умных животных и для простодушных людей, населяющих землю.

Но, устав, по-видимому, от умственного усилия, затраченного на общение с человеком, щенок закрыл свои красивые глаза и широким зевком разверз розовую пасть, обнаруживая завиток язычка и строй сверкающих зубов.

Господин Бержере положил ему палец в рот. Щенок лизнул руку. А старая Анжелика, ободренная, улыбнулась.

– До чего ласковы эти зверюшки, – сказала она.

– Собака – животное религиозное, – отвечал г-н Бержере. – В диком состоянии она поклоняется луне и отблескам, колышущимся на воде. Это ее боги, и она взывает к ним по ночам протяжным воем. Став ручной, она старается снискать ласками благоволение людей – могущественных гениев, располагающих благами жизни. Она чтит их и во славу им исполняет обряды, унаследованные от предков: лижет им руки, жмется к ногам, а когда видит, что они сердятся, подползает к ним на животе в знак смирения, дабы умилостивить их гнев.

– Не все собаки друзья человека, – сказала Анжелика. – Иные кусают руку, которая их кормит.

– Это собаки нечестивые и исступленные, – возразил г-н Бержере, – это безумцы, подобные Аяксу, сыну Теламона, ранившему в руку золотую Афродиту. Такие святотатцы погибают неестественной смертью, либо влачат жалкую бездомную Жизнь. Не так обстоит дело с собаками, участвующими в распрях своего бога и воюющими с соседним богом, с богом-врагом. Это – герои. Такова собака мясника Лафоли, которая вцепилась острыми клыками в икру бродяге Подорожнику. Ведь боги собак ведут такую же войну между собой, как и боги людей. И курносый Турка вступается за своего бога Лафоли против богов-бродяг, как Израиль вступился за Иегову, чтобы низвергнуть Хамоса и Молоха. [33]

Тем временем щенок, убедившись, что речи г-на Вержере неинтересны, подогнул лапы и вытянул мордочку, чтобы заснуть на приютивших его коленях.

– Где вы его нашли? – спросил г-н Бержере.

– Не нашла, сударь, а мне дал его повар господина Делиона.

– Словом, – сказал г-н Бержере, – мы взяли на себя заботу об этой душе?

– Какой душе? – удивилась старуха Анжелика.

– Об этой собачьей душе. Собака в сущности это душа. Не скажу – бессмертная. Однако, сравнивая положение, занимаемое во вселенной этим бедным зверьком, с моим, я признаю и за ним и за собою одинаковое право на бессмертие.

После долгого колебания старуха Анжелика выговорила с болезненным усилием, от которого верхняя ее губа поднялась и обнаружила два последних уцелевших зуба:

– Если, сударь, вы не хотите собаки, я верну ее повару господина Делиона. Но ее можно оставить, ручаюсь вам. Ее не будет ни видно, ни слышно.

Не успела она договорить, как маленькая тварь встрепенулась на коленях г-на Бержере от грохота проезжавшей по улице подводы и залилась звонким и продолжительным лаем, от которого задребезжали стекла.

Г-н Бержере улыбнулся.

– Это сторожевая собака, – сказала как бы в извинение Анжелика. – Сторожевые собаки самые преданные из всех.

– Вы ее накормили? – осведомился г-н Бержере.

– А как же, – отозвалась Анжелика.

– Что она ест?

– Вы же знаете, сударь, – собаки едят овсянку.

Господин Бержере, несколько уязвленный, возразил довольно необдуманно, что она, быть может, впопыхах слишком рано отняла щенка от материнских сосков. Но его еще раз посрамили, так как собака была явно полугодовалая. Г-н Бержере спустил щенка на ковер и оглядел с интересом.

– Красив! – залюбовалась служанка.