Аметистовая вьюга

На ночлег мы расположились в пяти минутах от тропы, невдалеке от покосившейся, полуразрушенной хижины. Втайне я надеялась, что Князья сочтут недостойным себя спать на голой земле и сотворят что-нибудь этакое, но мои надежды не оправдались. И Лис и Лина (она всё-таки убедила меня опускать титул Мастера) соорудили себе постели из плащей. Кольд, усмехнувшись, последовал их примеру. Мы с Акиром ненадолго отстали. Кашеваром назначили оборотня. От моих услуг отказались, как только Кольд вспомнил один из инцидентов, произошедших в самом начале нашего знакомства. Да, готовить я никогда не умела. Нет, есть моё варево было можно, но каким-то невероятным образом я умудрялась испортить даже самую простую походную кашу — она превращалась в склизкие холодные комки, едва её снимали с огня.

За неимением полезного занятия, я уселась около костра на подтащенном Лисом и Акиром бревнышке. Протянула руки к пламени. Огонь отшатнулся, словно испугавшись моего прикосновения. Я хмыкнула. Кем-кем, а обычной смертной я никогда не была.

— Я не собираюсь ничего менять, — подчеркнуто вежливо шипел позади меня Кольд. — При всём моём уважении, Валькирия…

— Мы изображаем из себя наёмников. Скажи, как часто ты встречал наёмников, одевающихся, словно аристократ на приёме у королевы?!

Я не знала, кто такие аристократы и слабо представлял себе королев — только по историческому роману, прочитанному в детстве, — но смысл спора поняла. В чём-то Лина была права. Кольд никогда раньше не одевался так дорого и ярко, словно выставляя себя напоказ.

— Она права, Кольд, — бросила я через плечо. — Ты невероятно… красив. Невероятно и недопустимо для воина. Если я правильно помню, у тебя на лице были шрамы. Свёл?

— Он против, чтобы его аватара выглядел как оборванец, — высокомерно заявил Кольд. — И не спорьте. Точка. Я поеду так.

— Ещё тросточку возьми и мушку на губу приклей! — раскричалась Лина. Кольд что-то ответил ей на истинном — я уже научилась его узнавать. Слово за слово: перепалка грозила затянуться. Я встала и побрела к хижине. Слушать спор этих двоих желания не было. Я достаточно знала Кольда: я познала его. Он не уступит, как бы Княгиня не ярилась. Впрочем, завтра я сама с ним поговорю. Кольд не сумасшедший, уверена, едва мы доберёмся до тракта, он сменит наряд на что-нибудь обычное. Не первый же раз он странствует по Роси.

— Не ходила б ты туда, — окликнул меня Акир. Лис, сидевший рядом с ним и гревший руки в огне, коротко глянул на меня и вновь уставился в пламя. Не очень-то и хотелось…

Я кивнула, показывая, что слышала, но намерений не изменила. Ну что может быть страшного в развалюхе? Скорее всего это — старая база звероловов.

Я шагнула в чёрную пасть двери, стряхивая с пальцев заклинание-светлячок. И остановилась.

На чёрном полу лежало два скелета. Один — взрослого человека, женщины. Второй — детский. Полуистлевшие тряпки укрывали женщину, младенец же так и лежал — на полу, не укутанный ни во что. Жутко. Горько. И больно.

Что же привело роженицу сюда, в чащу, где, случись что, никто бы ей не помог? Что заставило её рискнуть своей жизнью и жизнью не родившегося ещё ребёнка? Я опустилась на колени; морщась отвела ворот расползающейся рубахи. Так и есть. Бляха Академии на цепочке. Алая бляха — огневика.

Стараясь неглубоко дышать, я аккуратно освободила цепочку и, держа её двумя пальцами, поднесла ближе, так, чтобы видеть надпись на медальоне. «Адьена Искра», — было выгравировано на нем.

Цепочка выскользнула из ослабевших пальцев, и медальон покатился по гнилому деревянному полу. Я тупо смотрела на два скелета, лежащих передо мной. Мама. Мама и… Брат? Сестра?

Не отрывая взгляда от скелетов, я вслепую нащупала цепочку, подхватила и резко вскочила, убегая из развалюхи, ставшей могилой двоим родным мне людям.

12 октября, 25 лет назад

Бледная светловолосая девушка держала скованные серебряными наручниками руки перед собой, прикрывая живот. Седобородый маг вышагивал перед ней взад-вперёд. Его одеяния были чёрными с серебром, а на длинных, распущенных волосах лежала корона. Глубокие морщины избороздили его лицо — он рано постарел. Но глаза — разного цвета — были яркими, лучились гневом. Сухие узловатые пальцы украшали кольца, одно из которых узнал бы даже самый невежественный крестьянин. Кольцо Ректора.

— Ну что же ты натворила, глупая?! — наконец простонал он, прикрывая глаза ладонью. — Ну о себе не позаботилась, так за ребёнка бы побоялась! Ну как мне теперь быть?! Я не могу тебя оправдать. Не могу! Даже казнь отложить, пока не родишь, не могу.

— Прости, — она старалась смотреть куда угодно, только не на него. — Они убили Марыню и Чура. Просто так. Потому, что прознали про меня, решили, что сестра ведьмы — сама такая же. Сожгли в ночь костров! Я на пару минут опоздала, они ещё кричали…

— И ты говоришь мне: «Прости?!» — рявкнул Ректор. — Адьена, ты вызвала огненные души — до их пор не понимаю, как тебе это удалось. Ты отправила их людей убивать! Всю деревню сожгла! Пятьдесят три человека, из них двадцать один ребёнок! Ты вообще в своём уме?! Детей-то за что?!