Америка (reload game)

Как бы то ни было, в один прекрасный день в зале губернаторского дворца в Сан-Антонио, где шумело очередное заседание Хунты, возник командир гарнизона куренной атаман Неупокой-Карга – двухсаженного роста арап, черный как душа клятвопреступника и с чудовищным сабельным шрамом через вытекший глаз, – и, не сымая папахи, возгласил раскатистым басом церковного певчего: «Караул устал! Давайте-ка, сеньоры, до дому – пора и честь знать. Вот вам Бог, а вот порог!» После чего обвел оцепеневшую ассамблею оценивающим взглядом каннибальского вождя и присовокупил по-русски: «HuntAmi pomeryatsa – nikto ne zhelaet?»; русским сеньоры не владели, но, ориентируясь чисто на интонацию и поясняющий жест, всё поняли верно… А назавтра представители трех цивилизованных индейских народов – навахо, пуэбло и чероки, двух Казачьих Войск – Миссисипского и Аризонского, и семи самоуправляемых городских общин (да-да, те самые 12 звезд на флаге…) провозгласили образование Свободной Конфедерации Техаса; первым президентом Конфедерации стал полковник Альварадо, Незамайко с Хаусхофером – главнокомандующим и начальником штаба, соответственно, столицу перенесли из Сан-Антонио в портовый Новый Гамбург, а государственным языком, «чтоб ни в вашу, ни в нашу», объявили испанский – как язык самой малочисленной из национальных групп.

Впрочем, малочисленной она оставалась недолго: в Мексике вскоре разразилась очередная революция с очередной гражданской войной, и измученный голодом и беззаконием народ повалил в Техас и русскую Калифорнию многими десятками тысяч. Впрочем, это уже совсем другая история…

7

<иконка из Civilization >

Сообщает Scientific Advisor: «О Лидер, наши мудрецы открыли новую технологию из гуманитарной ветки: корпоративное государство!»

Сообщает Domestic Advisor: «О Лидер, нуждаемся ли мы в смене общественного строя? (Выберите из: Деспотия, Военная демократия, Монархия, Олигархическая республика, Теократия, Просвещенный абсолютизм, Военная бюрократия, Корпоративное государство)»

Когда на Атлантическом побережье Североамериканского континента начались известные драматические события и, выражаясь словами литературного классика, «американские колонии, не столько в силу собственных устремлений, сколько в силу закона тяготения, оторвались от Англии», русскую Императрицу (и без того уже изрядно подрастерявшую прогрессистский запал первых лет своего правления) наверняка стали одолевать мрачные предчувствия насчет дальнейшей судьбы Калифорнии. К чести государыни, она не дала воли тем предчувствиям, ни словом, ни жестом не обнаружив подозрений относительно лояльности заморского Протектората. Петроград же, в свой черед, вел себя с утроенной осмотрительностью: он даже независимость Тринадцати колоний официально признал лишь после Российской империи (при том, что негласные связи между Конференцией двенадцати негоциантов и Континентальным конгрессом были весьма тесными и разнообразными – включая масштабную финансовую помощь последнему, а флот Компании активнейшим образом поучаствовал в провозглашенной Екатериной антибританской, по сути, политике «вооруженного нейтралитета» – вот когда по-настоящему пригодилось пожалованное ему право ходить под имперским Андреевским флагом); от выражения же поддержки идеям Американской революции там береглись как от чумы – причем, как не без удивления открыла для себя Императрица, ничуть при этом не лицемеря.

Знаменательный диалог произошел в свое время в Филадельфии между молодым французским аристократом, приехавшим сюда волонтером сражаться за дело Свободы, и неутомимым Никитой Паниным, отвечавшим здесь за те самые, неафишируемые, связи между восставшими британскими колониями и Калифорнией. Волонтер осведомился (видимо, полагая свои вопросы риторическими), отчего даже в русских колониях, вдали от despotisme de Moscou, не возникло и тени той свободы, что одушевляет ныне народ Соединенных Штатов, и не есть ли это печальное и, увы, необратимое следствие le joug de l'esclavage de Tatar[14]

Дипломат встречно поинтересовался – а какие, собственно, есть основания считать жизнь в Калифорнии менее свободной, чем, допустим, в пуританском Коннектикуте с его «Синими законами», карающими тюрьмой за непосещение богослужений и ношение «вызывающе яркой» одежды, не говоря уж о таких смертных грехах, как табакокурение и внебрачные связи? Постойте, но ведь в Калифорнии нет ни основополагающих гражданских свобод – слова, печати, собраний, – ни народовластия, осуществляемого через представительное правление, n'est-ce pas?[15]