Америка (reload game)

Послание явно составляли второпях: слова вырезАли из газет (судя по шрифтам, минимум из двух разных) целиком и склеивали, не сильно заботясь о падежах-спряжениях – так что текст в итоге производил впечатление писанного малограмотным иностранцем: «Моя твоя мало понимай»; впрочем, именно такого впечатления автор, возможно, и добивался. Исходило послание, надо полагать, от Топографической службы – хотя могло быть и ровно наоборот: из сАмого что ни на есть Третьего отделения. Мотивы у последних опять-таки могли быть самые разнообразные: начиная от желания кого-то из голубеньких подложить свинью сослуживцам, занятым в несанкционированном расследовании, и кончая тайным бунтом внутри самогО жандармского ведомства против народившейся там практики «исчезновений» революционеров – как тяжкого преступления против правосудия, несмываемо позорящего страну и ее верховную власть. А может, писано и не теми, и не этими, а вообще «Землей и волей» – иди знай... Важно тут лишь то, что его – в любом варианте – норовят использовать в этой игре как пешку; пешкам, конечно, случается стать проходными, но роль ферзя-бис привлекала его ничуть не больше – ибо это вообще не его Игра.

В его Игре хватало одиночных горных маршрутов со смертельными номерами вроде скальных работ на сыпухе и сложного общения с местными, живущими грабежом караванов и работорговлей, но вот «спецобработок» и «ликвидаций» (о коих поминают вскользь как о чем-то общеизвестном и общепринятом) в ней точно не предусматривалось; равно как и самОй необходимости соваться под руку к Третьему отделению, сцепившемуся в жестком клинче с Топографической службой. Однако путь к отступлению он себе начисто отрезал еще тогда, в кабинете Максим Максимыча, вслух объявив Расторопшина «своим человеком»: слово не воробей, джентльмены, слово не воробей... Это при том, что сам ротмистр, кстати, никакой «вассальной присяги» ему не приносил, и... И тут он решительно сказал себе «стоп» («Как там говаривал мсье Талейран – “Не доверяйте первым порывам, ибо они почти всегда добрые”?..»), спустился на нижний этаж гостиницы и, еще секунду поколебавшись (всё-таки ночь-полночь на дворе...), осторожно постучал в нумер семь. Открыли ему почти сразу.

– Greetings, Gregory! – хозяин, питерский корреспондент «Таймс», был в халате, но, похоже, еще не ложился. – Urgent news?[39]

– I beg your pardon, Jeremy, if I am too literal with your request «wake me up at any time, day or night, if anything new comes up on Rostoropshin’s disappearance». Here, take a glance: I just received this letter and I think it should be dealt with immediately. Should I translate this for you?[40]

– Well, I suspect, I am quite capable of deciphering a set of printed Russian of this level of sophistication,[41] – усмехнулся англичанин, подтвердив возникшее уже у Ветлугина подозрение, что тот владеет языком страны пребывания куда лучше, чем показывает это на людях.

– Вот сукины дети!.. – резюмировал тот по прочтении, возвращая письмо: судя по выражению лица, шуткой оно ему точно не показалось. – Вы хотите, чтоб я утром отправил это телеграфом в редакцию?

– Я хочу, чтоб вы сопровождали меня при визите по этому адресу. Прямо сейчас. Если не боитесь.

– Ну, для меня-то это работа, Грегори. А для вас?..

– Считайте, что – хобби; я правильно употребил этот ваш британский термин?

– Ну да, ну да: «калифорнийская рулетка» и прочие тайны загадочной русской души... Вы ведь фаталист – как все русские?

– Я не вполне типичный фаталист, Джереми. Человеческие возможности, понятное дело, ничтожны на фоне действующих в мире сём Высших Сил. Но поскольку силы те, в общем случае, разнонаправленны, их результирующая может в иные моменты оказаться до смешного сопоставимой с нашими силенками; вот тут-то и надо действовать не мешкая, а в прочее время – не дергаться попусту. Заповедь вашего Королевского флота: «Главное качество истинного адмирала – в должный момент не делать ничего» – как раз об этом... Так вот, мое чутье подсказывает, что именно сейчас и следует дернуться. Составите мне компанию?

– Безусловно. Вы вооружены?

– Нет. А что, следовало бы?

– Напротив: мы лишь дали бы тамошней охране прекрасный повод пристрелить нас, объявив постфактум «сообщниками террористов». Да еще и «английскими шпионами».

...Кончилось всё пшиком: хотя родившийся по пути экспромт с обращением к патрульному сработал «на отлично», а дом, похоже, действительно использовали для секретного содержания арестантов (уж творились ли там поминаемые в письме ужасы – бог весть), никакого Расторопшина там не обнаружилось. Сама же обстановка в доме, вкупе с полнейшей растерянностью тамошних голубеньких, наводила на мысль о недавнем нападении, причем вполне успешном – уж не тех ли, кто прислал ему письмо-приманку?