Америка reload game

…Как известно, результаты Елизаветинского сражения ввергли штабы всех морских держав в совершеннейший шок; стало ясно, что новое «оружие слабых» – дебютировавшие там скоростные ракетные катера – требует самого серьезного к себе отношения. На борьбу с этой напастью были срочно мобилизованы лучшие умы военно-морской инженерии – и противоядие те умы нашли довольно быстро: скорострельность. Сейчас мало кто об этом помнит, кроме военных историков, но первые пулеметы –митральезы и штольцы – малокалиберные пушки с механизированной перезарядкой – были выдуманы как раз против «шершней» и «орков»: крохотные размеры в сочетании со скоростью и маневренностью делали их практически неуязвимыми для обычной корабельной артиллерии, а легкое противопульное бронирование вполне защищало экипаж от картечного и ружейного огня.
По прошествии буквально пары лет многим уже казалось, что век ракетных катеров окончился, толком и не начавшись: с полутора сотен метров крупнокалиберный пулемет гарантированно превращал «шершень» в дуршлаг, а пулять ракетой с большей дистанции вообще бессмысленно – все равно не попадешь; попытки же усилить бронирование вели прямиком в тупик – суденышки сразу лишались единственного своего козыря, скорости. А тут еще и появление «истребителей» – пулеметных катеров, предназначенных для борьбы с катерами-ракетоносцами противника на дальних подступах к эскадре…
Расставаться с перспективной игрушкой было, однако, жаль (Дом Жихаревых, к примеру, обратился уже к вполне успешным, но так и не востребованным в свое время – при раннем Наполеоне – опытам инженера Филиппа Лебона с новой, гораздо более легкой и компактной, силовой установкой, названной позднее «двигателем внутреннего сгорания») – и конструкторы катеров вскоре нашли-таки изящное решение старой проблемы: как сделать ракету достаточно прицельной, чтоб ее можно было запускать издали, не приближаясь к смертоносным пулеметам больших кораблей. Для этого ракету надо «просто-напросто» запихнуть под воду, снабдив ее устройствами корректировки курса (вроде гидростата, измеряющего угол дифферента такого самодвижущегося объекта с помощью специального маятника, отклонение которого автоматически передается на горизонтальные рули), и превратить ее в «подводный брандер» – торпеду. Интерес к таким «подводным брандерам» подогревался еще и тем, что они сулили (хотя бы в перспективе) стать управой на тяжелые броненосцы – своеобразное «абсолютное оружие» той эпохи, неуязвимое для тогдашней артиллерии.
Более перспективными, как известно, оказались торпеды с пневмодвигателем, работающем от резервуара со сжатым до 25 атмосфер воздухом, однако поначалу с ними вполне успешно конкурировали торпеды с инерционным двигателем; в калифорнийском Нэйви их обозначали – в довольно точном соответствии с «особенностями поведения» – как «меч-рыбы» и «прилипалы». Инерционный двигатель представлял собой насаженный на вал внутри торпеды шестидесятикилограммовый маховик, которому за минуту примерно до пуска передавался от паровой машины мощный импульс, обеспечивавший разгон до десяти тысяч оборотов в минуту; постоянную скорость торпеды поддерживал специальный регулятор, увеличивавший шаг гребных винтов. Вращение маховика создавало гироскопический эффект, позволявший торпеде четко выдерживать заданный курс: на знаменитых соревнованиях между «меч-рыбами» Дома Вандервельде и жихаревскими «прилипалами» (сотня пусков по равномерно движущейся цели со стандартной дистанции) соотношение попаданий составило 37:92. К тому же «прилипалы» стоили почти вдвое дешевле «меч-рыб» и не оставляли за собой демаскирующего следа из воздушных пузырьков.
Все эти преимущества инерционных «прилипал», однако, сводились на нет их тихоходностью и малым запасом хода (даже через много лет, после всех усовершенствований – не более пятнадцати узлов на пятистах метрах). Дополнительным (и решающим для тогдашних обстоятельств) осложнением была необходимость разгонять маховик торпеды непосредственно перед запуском – и, соответственно, резко тормозить в этот момент ход торпедоносца.