Америка reload game

Официальные разрешения на въезд в Русскую Америку были введены, если вы не в курсе, лишь недавно, в царствование Николая Павловича, причем по инициативе Метрополии: царская администрация и Третье отделение пожелали заиметь еще один, дополнительный, механизм контроля за перемещениями своих подданных. Петроград, впрочем, особо и не возражал, поскольку сам опасался неконтролируемой иммиграции: криминальные элементы из Сибири и «юноши бледные со взором горящим» из столиц были Калифорнии совершенно ни к чему. Ну а чуть погодя выяснилось: ключевой пункт правительственного указа – что разрешение от самой Компании дается лишь после разрешительных резолюций российских инстанций – сформулирован столь коряво, что та компанейская виза «на последней руке» при желании может трактоваться и так: «Без разрешения представительства Компании въехать в Калифорнию теперь не может ни один россиянин – ну, кроме как по именному повелению компаньеро Императора ».
Злые языки взялись нынче утверждать, будто криворукость готовивших тот указ чиновников была щедро оплачена Компанией; сие весьма сомнительно, да и цена такого рода подозрениям, по прошествии трех без малого десятилетий – сами понимаете какая… Разминировать заложенную тем правительственным указом юридическую мину можно было, в принципе, в любой момент – новым, императорским, указом, но это было бы сопряжено со столь очевидной потерей лица, что в Зимнем предпочли плюнуть и предать дело забвению. Взведенный тогда часовой механизм тикал себе тихонько все эти десятилетия, ничем реально о себе не напоминая, и это могло бы, наверное, тянуться еще столько же – не воздвигнись внезапно в Петербурге новое Министерство колоний, с высеченным по фронтону «Нам нужны не великие Америки, а великая Россия»…

– Как-как? – опешил Ветлугин.

– Шутка. Правда, совершенно не смешная… Короче говоря, новоназначенный министр – большого государственного ума мужчина, не имевший, правда, доселе случая приложить тот ум к делам государственной службы – счел, что та неоднозначность формулировок как раз и дает ему отличную возможность с ходу показать «всем этим заморским карбонариям», кто в доме хозяин; решил, так сказать, обезвредить мину-ловушку ударом кувалды… Ну и командировал в Петроград – через Амстердам, Новый Гамбург и Эль-Пасо – своего «адъютанта», чиновника для особых поручений статского советника Аверьянова, никого о том не ставя в известность.

По мысли министра, комбинация выходила беспроигрышной: если «карбонарии» дадут слабину и позволят статскому советнику самочинно добраться до Петрограда – отлично, дальше их можно будет, по прецеденту, гнуть в бараний рог; если же они его, к примеру, тормознут и снимут с поезда на техасско-калифорнийской границе – совсем замечательно: открытое неповиновение властям Империи, считай – бунт, так что можно немедля переходить к вожделенному «силовому решению Калифорнийского вопроса», ать-два! Как, какими конкретно силами и средствами – это всё в тот государственный ум решительно не приходило: «Нужно ввязаться в драку, а там посмотрим!»

Калифорнийцы, разумеется, тут же и продемонстрировали министру, что пространство логических возможностей теми двумя вариантами отнюдь не исчерпывается. За Эль-Пасо, у границы, на поезд напали немирные команчи…