Америка (Reload Game)

— Я тоже не припоминаю, сэр, — заместитель стоически сохранял вежливую неподвижность лица под ударами накатывающихся от полковника волн застарелого перегара. Разумеется, дельта Ганга — место крайне нездоровое: набор разнообразных лихорадок с то тлеющей, то вспыхивающей холерой, так что стерилизующая ежедневная порция джина тут — дело святое, condicios inequanon, однако недавно прибывший из Метрополии командующий чересчур увлекся именно этой стороной медицинского обеспечения вверенного ему личного состава, а офицерское собрание превратил просто-таки в палату интенсивной терапии. Вот и сегодня, чувствуется, приступил уже к лечебным процедурам с утра пораньше — да еще и на старые дрожжи… — Любопытно: народность тоже тáк вот, на глаз, не опознается, хотя одно могу вам сказать точно: это не тюрбанники, сэр, это — солдаты, вроде гуркхов… Да, и еще: насчет ихней хромающей дисциплины, — тут майор снова покосился на начальство и постарался упаковать свое злорадство так, чтоб наружу ничего особо не вытарчивало. — Если меня не обманывает глаз, манера двигаться выдает в них бойцов специального назначения. А у этих с шагистикой всегда проблемы, ну, вы понимаете, о чем я говорю, сэр!

— О, Господи, только не это! — страдальчески закатил глаза полковник; до чего ж он ненавидел и всю эту публику, не умеющую и не желающую как следует тянуть носок, и высшее начальство, отчего-то регулярно встающее на их сторону: «Оставьте их в покое, сэр — у них другие задачи!» Это просто какой-то заговор против него!..

Направляющийся к ним офицер, между тем, подтверждал наихудшие предчувствия командира гарнизона: даже не соизволил перестроить солдат своей остановившейся тем часом у ворот колонны — скажите, дескать, спасибо, что хоть по стойке смирно их поставил! Полевой мундир с тремя нашивками за ранения вполне позволял ожидать от его хозяина сентенций типа: «Чистить до блеска надо оружие, а пуговицы — если время позволит», а апельсиновой рыжинЫ кудряшки и наглые васильковые зенки (смерть девкам!..) не оставляли сомнений в его национальной принадлежности:

— Майор О’Хара, к вашим услугам, сэр! Второй Тлинкитский — морская пехота, батальон спецназначения.

— Полковник Сеймур, командир гарнизона. Скажите, майор, — полковник являл собою олицетворение оскорбленного аристократизма, — вы, часом, не из сержантов выслужились?

— Так точно, сэр! Моя семья не имела денег купить мне офицерский чин.

— И за какие же заслуги? — цвет лица полковника отчетливо взывал о пиявках или даже об отворяющем кровь ланцете.

— За специальные операции, сэр. Боюсь, вам придется обратиться в канцелярию военного министра — без их разрешения я не могу ответить на ваш вопрос. Мне очень жаль, сэр.

Рингвуд решил уж было вмешаться — а ну как и впрямь любимое начальство хватит удар? — но майор-спецназовец и сам уже перешел к делу:

— Прошу извинить, сэр, но мы не станем долго докучать вам своим присутствием. Мы уйдем почти сразу — нас ждут предгорья, только вот оставим у вас кой-какое оборудование, — (кивок в сторону ящиков), — оно под печатями разведотдела Штаба, так что трогать его руками не следует, пускай просто полежит себе в холодке, о’кей? Вот сведенья о нашей операции — ну, то что вам здесь следует о ней знать, — и с этими словами ирландец вручил полковнику извлеченный из-за обшлага пакет, одновременно небрежно махнув левой рукой своим солдатам, которые вновь («По четверо — разберись!») подняли ящики и неспешно двинулись внутрь крепости.