Америка IN-N-OUT

СиБиПишник, который тоже был чернокожим спросил его, откуда он? Тот рассказал, что он американец, уехал из США в Южную Америку, там его обокрали, украли все; документы, деньги, телефон, наваляли по щам. Он прожил в джунглях Амазонки около двух лет, но не помнил сколько точно. Там его чуть не съели людоеды, потом решил вернуться. В американском посольстве какой-то страны всеми правдами и неправдами ему сделали документы. В общем путь домой занял еще полгода и ему часто давали по щам. В Мексике его опять обокрали, надавали по щам и позавчера ночью он перешел границу. А потом его посадили в эту камеру. И чтоб ему снова не надавали по щам уже здесь, в камере, он решил просто лежать под фольгой. Когда он это рассказывал, чернокожий сотрудник ржал, как конь.

Через, минут двадцать дверь в камеру открылась и нас повели в столовую на завтрак. Завтрак состоял из бургера, ледяного молока и какого-то пирожного. Я был не голоден, поэтому отдал свой бургер мальчишке из Бурятии. После завтрака нас отвели обратно в камеру. Там я просидел еще около часа, может быть больше. Дверь в нашу камеру снова открылась, и чернокожий офицер назвал мою фамилию, я встал, и пошел за ним. Самое неприятное в камере, это то, что никто не знает куда повели человека и вернется ли он потом.

Я вышел из камеры, мы прошли коридорами в зал. В зале сидели мои мальчишки. Увидев меня, они обрадовались и подошли ко мне. Я спросил, где мама? Они ответили, что мама собирает наши чемоданы. Я спросил у чернокожего, где моя жена? Сотрудник показал рукой, куда идти.

Жена вытаскивала наши чемоданы. Мы обнялись и выкатили чемоданы и рюкзаки в зал, где сидели наши дети. В зале сидели еще несколько семей, которых так же выпустили, как и нас. Сотрудники Си Би Пи попросили нас не волноваться, подождать несколько минут и скоро нас отвезут в гостиницу в Сан-Диего. Наше содержание на себя берет еврейская община.

Вообще, у американских служащих выражение «подождите несколько минут» самое любимое. Не важно, о чем ты их спрашиваешь, ответ будет тот же – «подождите несколько минут». И их «несколько минут», как правило выливаются в несколько часов. Мы просидели в зале, ожидая, когда нас выпустят часа полтора. Нас с женой подозвал к стойке вчерашний чернокожий офицер, улыбнулся и дал мне увесистую папку. В ней были наши дела и форма I-94 на каждого члена семьи. Эта форма, как он нам сказал заменит нам паспорта. Также предупредил, что у нас суд будет третьего августа и на него мы обязаны явиться. Если мы не являемся в суд, то нас депортируют обратно в Мексику. Он указал, где нам расписаться, мы с женой расписались и стали ждать, когда сотрудники оформят остальные семьи. Тут я вспомнил про наши деньги. Подойдя с чеком к другому сотруднику, он без проблем отдал наши деньги из сейфовой ячейки, попросив нас расписаться в листе получения денег.

История моей жены, как она провела ночь в камере с детьми.

Мужа увели в одну сторону, а нас с мальчиками повели в другую. Женщина-сотрудник подвела нас к контейнеру, где лежали одеяла и сказала, чтобы каждый взял по одеялу. Зайдя в камеру в нос ударил запах пыли, сырости и мочи. На полу лежали спортивные матрасы. Вместо подушек на них лежали свернутые одеяла. Такими же одеялами все и укрывались здесь.

В камере с потолка дул кондиционер, по углам висели камеры видеонаблюдения, висел телевизор, по которому показывали мультфильмы без звука. В конце камеры стоял металлический туалет и раковина за металлической перегородкой. Жуть. Вдоль стен металлические хромированные скамейки. Окон нет. Ярко горит свет двадцать четыре часа в сутки. Мы сели около входной двери на пол, так, как все места были заняты. Сделав из одеял подушки, мы сразу легли спать. После гостиниц в Канкуне и Тихуане с белыми простынями и шикарных, больших кроватях, мы оказались на полу в тюрьме под землей, где вонь, грязь и песок. Тут нам нужно было как-то уснуть и пережить эту ночь. Было не по себе. Утром нас разбудила женщина-сибипишник и повела на завтрак. Тюремный завтрак с Канкуном не сравнить.

В столовой стояло три металлических стола и металлические лавки с обеих сторон каждого стола. Сидеть было невозможно на ледяных металлических скамейках. Каждому подходящему давали ледяное молоко, бургер, холодный банан, батончик мюсли и готовые завтраки для молока. Пока мы завтракали в столовую подходили женщины-одиночки. Необычно было видеть их завернутыми в фольгу. Детям разрешили взять в камеру сухие завтраки и банан. В камере было шесть взрослых и примерно десять-двенадцать детей. Один мальчик лет пяти-шести, мексиканец, был один без родителей. Возраст детей был от пяти месяцев до тринадцати лет и в камере стоял жуткий шум. Кто-то прыгает, кто-то делит матрац между собой, кто-то просто орет. Мои мальчики сидели и смотрели на все это полоумными глазами. Дверь в камеру открылась, сотрудник со списком зачитала фамилии, которые должны уйти с ней. По возвращению они рассказывали, что подписывали какие-то бумаги и радовались, что возможно их сегодня отпустят.