Амазония

– Не совсем. Антибиотики и противовирусные, похоже, бессильны. Все, что мы можем предложить, это симптоматический уход – внутривенные вливания, жаропонижающие препараты, болеутоляющие. Пока мы не знаем причины, борьба идет с отставанием. – Отец наклонился к экрану. – Вот почему ваша работа решает все. Если вы выясните, что случилось с агентом Кларком, то сможете раскрыть тайну и этой болезни.

Келли кивнула.

Фрэнк ответил севшим до хрипоты голосом:

– Сделаем все, что в наших силах.

– Тогда я, пожалуй, пойду и не буду вас отрывать.

Сдержанно попрощавшись, отец отключил связь.

Келли посмотрела на брата. Она увидела, что по одну сторону от него стоит Манни, а по другую – Ричард Зейн.

– Что мы наделали! – сокрушался Манни. – Может, стоило послушать того шамана из Вауваи – сжечь тело Кларка после смерти…

Зейн покачал головой и промямлил:

– Это не помогло бы. Болезнь так или иначе вырвалась бы из леса. Как СПИД и все остальное.

– О чем вы? – спросила Келли, повернувшись на сиденье.

– СПИД появился тогда, когда в джунглях Африки проложили скоростное шоссе. Мы потревожили древние экосистемы, сами не зная, во что ввязались.

Келли отодвинула кресло.

– Значит, нам и предстоит остановить это. Джунгли породили СПИД, но они же и дали лучшие лекарства против него. Семьдесят процентов препаратов против СПИДа получено из тропических растений. Раз новая чума появилась из джунглей, почему бы лекарству не найтись там же?

– Надо еще суметь отыскать его, – поправил Зейн.

Сидящий в стороне ягуар неожиданно зарычал. Он обернулся и затих, навострив уши и вглядываясь в лежащие позади джунгли.

– Что с ним такое? – спросил Зейн, чуть попятившись.

Манни пошарил взглядом в полумраке дождевого леса, а Тор-Тор тем временем издал низкий предупредительный рык.

– Он поймал запах… Что-то там есть.

* * *

Нат шел по узкой тропе по направлению к маленькой индейской деревне, состоявшей из одной круглой галереи, посередине открытой солнечным лучам. Приближаясь к постройке, он не услышал обычных для шабано звуков. Ни перебранок хойа, ни женских воплей за дележкой бананов, ни детского смеха. Стояла неестественная, зловещая тишина.

– Без сомнения, строили яномамо, – шепнул он Коуве и Анне Фонг. – Хотя размеры маловаты. Рассчитано не больше чем на тридцать жителей.

Рядовая Каррера шагала позади, держа винтовку дулом вниз, и еле слышно бормотала что-то в рацию.

Анна во все глаза смотрела на шабано.

Нат успел одернуть ее на пути сквозь небольшую дверь галереи, ведущую в саму деревню.

– Вам доводилось бывать среди яномамо?

Анна покачала головой.

Нат прикрыл рот ладонями.

– Клок, клок, клок! – прокричал он. Потом, уже тише, пояснил для нее: – Какой бы заброшенной ни казалась деревня, никогда не приближайтесь к яномамо без предупреждения. Это верный способ получить стрелу в спину. Они привыкли сначала стрелять, а уж потом задавать вопросы.

– А что, нормальная тактика, – пробормотала Каррера позади.

После того как они целую минуту простояли у входа, Коуве произнес:

– Нет здесь никого. – Он показал за спину. – Ни каноэ у реки, ни сетей, ни рыболовных снастей, ни воплей переполоха у эбисов.

– Эбисов? – переспросила десантница.

– Серокрылых трубачей, – разъяснил Нат. – На вид вроде уродливых кур. Индейцы используют их как пернатых дворняжек. Они всегда поднимают галдеж при чьем-нибудь приближении.

Рейнджер кивнула.

– Значит, без кур нет и индейцев. – Она медленно обернулась, изучая окружающий лес, постоянно начеку. – Дайте мне пойти первой.

С оружием на изготовку она остановилась у ближнего входа, затем согнулась и нырнула головой под полог. Секунду спустя девушка проскользнула за бамбуковый косяк, стараясь держаться вдоль стены из банановых листьев, и крикнула остальным:

– Все чисто, но старайтесь не отставать.

Каррера направилась к центру круглой постройки. Винтовка, как посоветовал Нат, висела вниз дулом. Среди яномамо заряженный лук со стрелой, нацеленной на соплеменника, считался призывом к войне. Нат не знал, насколько жители деревни знакомы с современным оружием, но на всякий случай решил не рисковать.

Он, Коуве и Анна вошли внутрь шабано. По периметру располагались ячейки, принадлежащие отдельным семьям, разделенные между собой завесами из табачных листьев, сосудами из тыкв-горлянок и корзинами. С потолочных балок свешивались опустевшие плетеные гамаки. Пара каменных чаш валялись в центральном проеме. На земле виднелись пятна рассыпанного крахмала из маниоки.

Какая-то цветная вспышка заставила их вздрогнуть – оказалось, промелькнувший мимо попугай, вспорхнувший с кучи побуревших бананов.

– Не нравится мне это, – буркнул Коуве.

Нат понял, что он имеет в виду, и кивнул.

– Почему? – спросила Каррера.

– Когда яномамо переходят с места на место, они обычно сжигают свои старые шабано или, по крайней мере, забирают все мало-мальски пригодное. – Коуве повел рукой вокруг. – Взгляните на эти корзины, гамаки, украшения из перьев… Они бы их не бросили.

– Что нее вынудило их уйти в такой спешке? – спросила Анна.

Коуве медленно покачал головой.

– Что-то такое, чего они испугались.