Амазония

Лорин было понятно его удивление. Тератомы представляли собой кистозные образования, состоящие из эмбриональных стволовых клеток, тех самых зародышевых клеток, что способны трансформироваться в любую ткань тела – мышцы, волосы, кости. Опухоли, образованные стволовыми клетками, характерны лишь для некоторых органов – вилочковой железы или яичек. В теле агента Кларка они были повсюду, что и поражало.

– Стэнли, здесь не просто тератомы, а тератокарциномы.

– Что, все сразу?

Она кивнула.

– Все до единой.

Тератокарциномой называли злокачественную форму тератомы, опухоль, образующую беспорядочное смешение элементов мышц, костей, зубов, волос и нервов.

– Первый раз с таким сталкиваюсь. В некоторых участках я находила частично сформированную печень, семенную ткань, даже нервные узлы.

– Что ж, это в некотором роде объясняет нашу находку, – сказал Стэнли.

– Вы о чем?

– Видимо, придется мне еще раз пригласить вас спуститься и посмотреть на все собственными глазами.

– Отлично, – устало выдохнула Лорин. – Сейчас буду.

Она отключила микрофон и, отодвинувшись от стола с микроскопом, потянулась, чтобы размять спину от двухчасового сидения за образцами. Решила было позвонить мужу, однако передумала: у него в управлении наверняка не меньше забот. Через час они все равно встретятся во время конференции с Келли и Фрэнком.

Лорин схватила лабораторный халат и по лестнице спустилась в институтский морг. В ее душе росло беспокойство. Вскрытие трупов до сих пор вызывало тошноту. Ей куда больше подходила чистота гистологической лаборатории, нежели анатомичка с костепилками, весами и столами из нержавеющей стали. Но сегодня выбирать не приходилось.

Направляясь к двустворчатой двери у дальнего конца длинного зала, она, чтобы отвлечься, принялась размышлять над загадочной историей Джеральда Кларка. Четыре года его считали пропавшим без вести, пока он не вышел из джунглей с новой рукой, несомненным чудом медицины. Однако его тело, в противоположность руке, было изъедено опухолями – результат всплеска канцерогенеза, который начался не раньше трех месяцев назад. В чем причина бурного разрастания опухолей? Почему оказалось так много ужасающих тератокарцином? И наконец, где, черт возьми, Джеральд Кларк пропадал все эти годы?

Лорин покачала головой. Ответы еще только предстояло найти, но она верила в современную науку. Ее ли исследованиями или полевой работой близнецов, тайна будет раскрыта.

Лорин толкнула дверь раздевалки, натянула поверх туфель бахилы, натерла ноздри дезодорирующим составом и надела хирургическую повязку. Закончив приготовления, она вошла в анатомичку.

То, что она увидела, напоминало плохой фильм ужасов. Тело Джеральда Кларка лежало на столе, распластанное, словно лягушка на уроке биологии. Внутренности были вынуты и частью рассованы в мешки с маркировкой биологической опасности, частью уложены на стальные весы. По всей комнате стояли емкости с образцами, залитые формалином и жидким азотом. В итоге все они попадут к Лорин в наилучшем для нее виде – аккуратными стеклышками с бирками, окрашенными и готовыми к изучению.

Едва Лорин вошла, как сквозь ментоловую массу пробились более острые запахи – хлорки, крови, внутренностей, трупных газов. Теперь она старалась вдыхать ртом.

Вокруг суетились мужчины и женщины в залитых кровью передниках, безразличные к жуткому зрелищу. Их действия были выверены и слаженны, настоящая мистерия смерти профессионалов-медиков.

Один из них, высокий и тощий, поднял руку и помахал Лорин.

Она кивнула и направилась к нему мимо одной из сотрудниц. Та наклонила поднос и отправила печень Джеральда Кларка в пакет для отходов.

– Что ты нашел, Стэнли? – спросила Лорин, приблизившись к столу.

Доктор Гиберт ткнул пальцем.

– Хочу, чтобы вы взглянули на это, прежде чем мы удалим.

Они стояли у головного конца наклонного стола с телом Джеральда Кларка. Кровь, желчь и прочие жидкости стекали по желобкам в противоположный конец, а оттуда – в ведро-приемник. Прямо перед ними лежала голова Кларка с распиленной черепной коробкой и выступающим мозгом.

– Смотрите, – произнес Стэнли, наклоняясь к лиловым полушариям.

Патологоанатом осторожно отделил пинцетом мозговые оболочки, словно приоткрывая занавес. Под пленками отчетливо виднелись складки и извилины коры, покрытые темной сетью артерий и вен.

– Мы обнаружили это, когда отделяли мозг от черепной коробки.

Доктор Гиберт раздвинул полушария. В желобке между ними лежал сгусток размером с грецкий орех. Похоже, он увенчивал мозолистое тело, белесый тяж нервных путей и кровеносных сосудов, соединяющий полушария.

– Я никогда не видел ничего подобного.

Стэнли дотронулся до образования пинцетом.

– Господи! – Лорин так и подскочила: сгусток дрогнул от прикосновения. – Оно… оно шевелится!

– Невероятно, правда? Вот почему я хотел вам его показать. Я как-то читал об этом свойстве тератомических образований – способности реагировать на раздражители. Наблюдали один случай, когда сильно дифференцированная тератома с элементами сердечной мускулатуры сокращалась подобно сердцу.

Лорин обрела голос.