Амариллис

— Понимаю, что ты имеешь в виду, — с сожалением улыбнулась Амариллис. Теперь, когда она оказалась рядом с Эффи, у нее уже не было прежней уверенности в том, что она собирается сказать. Она не знала, как объяснить возникшее у нее ощущение неправомерности происходящего, когда Лукас случайно обнаружил талант сенатора Шеффилда. — А как ты отнесешься к тому, что я оказалась свидетельницей, как один политик фокусировал харизму?

Эффи красноречиво пожала плечами.

— Я бы ответила, что с этим вряд ли что можно поделать.

— А если я добавлю, что почти уверена, что концентратор получил подготовку у профессора Ландрета?

— Если допустить такую возможность, — сказала Эффи, задумчиво глядя на Амариллис, — то этот специалист обладает мощным потенциалом, если ему удавалось фокусировать такое энергетически слабое свойство, как черта характера.

— А это и был сильный концентратор.

Эффи коротко рассмеялась.

— Ты знаешь не хуже меня, что Ландрет никогда бы не примирился с тем, что кто-то из его студентов помогал осуществлять нечестные замыслы. Если бы ему стало известно что-либо подобное, он бы устроил жуткий скандал. Но это вряд ли возможно.

— Потому что это трудно установить?

— Именно. Как отличить истинное обаяние от искусственно созданного?

— Если бы при этом проявлялась парапсихологическая энергия, то сильный талант-детектор мог бы ее распознать, — осторожно предположила Амариллис.

— Возможно, но все-таки маловероятно. Для этого нужен очень мощный детектор, а в этом классе таланты девятого и десятого уровня встречаются крайне редко.

— Но они все же существуют.

— Ты уверена, что наблюдала, как концентратор работал с политиком в нарушение этических норм, я правильно поняла?

— Да.

— Мой тебе совет: забудь об этом. Если этика и пострадала, то с точки зрения закона никаких нарушений здесь нет. Шум по этому поводу способен был бы поднять только такой же помешанный на этике фанатик, как профессор Ландрет.

Амариллис с большим трудом удалось удержаться от резкости.

— Если бы профессор Ландрет узнал, что один из его учеников нарушил «Кодекс этики», это бы его очень огорчило.

— Между нами говоря, Ландрет был блестящим ученым, но страшным занудой.

— Он придерживался высоких принципов, — тихо заметила Амариллис.

— Эти его, как ты говоришь, принципы, надоели нам до умопомрачения. Из-за него пришлось оставить факультет Гифорду Остерли, ты же знаешь.

— Нет, я как-то об этом не подумала.

— Между Ландретом и Гифордом произошла ссора из-за изменений в учебном плане. — Эффи встряхнула головой, и ее красиво подстриженные волосы всколыхнулись темной волной. — Конечно, у Гифорда не было никаких шансов против авторитета профессора. И когда страсти немного улеглись, Остерли подал заявление об уходе.

— Теперь понимаю.

— Возможно, это и к лучшему. У Гифорда теперь своя фирма, и, скорее всего, он зарабатывает вдвое больше того, что получал здесь. Он всегда отличался честолюбием.

— Да, бизнес приносит больший доход, — согласилась Амариллис, вставая. — До свидания, Эффи, была очень рада видеть тебя, желаю успехов на новом посту.

— Спасибо. — Эффи с удовлетворением окинула взглядом кабинет. — Можешь мне поверить, дела здесь пойдут по-новому.

— Не сомневаюсь, — выходя, ответила Амариллис.

Ирен оторвалась от бумаг, когда Амариллис проходила мимо ее стола.

— Я хотела бы вам кое-что сказать, мисс Ларк.

— Да?

Ирен кашлянула и заговорила, понизив голос.

— Профессор Ландрет очень гордился вами. Он не раз мне говорил, что из всех его учеников вы — самая талантливая.

— Он действительно так считал? — Амариллис подошла поближе, чувствуя, как потеплело у нее на душе.

— Да. — В глазах Ирен блеснули слезы. — Кажется, о нем здесь никто не жалеет. Вокруг только и разговоров, что о грядущих переменах, ведь «старый сухарь», так они его называют, сошел со сцены. Но мне его не хватает, Амариллис.

— Ах, Ирен, — Амариллис обошла стол и обняла пожилую секретаршу, — мне тоже его недостает.

Ирен перевела полный благоговения взгляд на висевший на стене портрет Джонатана Ландрета.

— Я стала работать у него после смерти мужа, с того времени прошло двадцать пять лет. Он хорошо ко мне относился, мисс Ларк. Внешне он был суховат и резок, но он столько сделал для факультета. Профессор всегда говорил, что считает меня незаменимым помощником, именно незаменимым. Это его слова. Я была нужна ему, мисс Ларк.

Амариллис крепко обняла Ирен, чувствуя, что на глаза навернулись слезы.

— Мне кажется, мы единственные, кто грустит о нем.

— Боюсь, вы правы. — Ирен не отрываясь смотрела на портрет.

Рабочий день закончился. Байрон уже ушел, и вдруг неожиданно зазвонил телефон, застав Амариллис почти у порога. Она смотрела на трезвонивший аппарат, размышляя, стоят ли снимать трубку. Это никак не мог быть Лукас. Прошлым вечером он уже составил о ней свое мнение. Трент был не из тех мужчин, кого привлекают скучные моралистки.

Телефон не умолкал. Без сомнения, звонили по делу. Чувство долга победило в Амариллис внутреннее нежелание отвечать на звонок. Она взяла трубку.