Амальгама

– Там внутри тоже зеркала имеются, – пояснило руководство. – Повертишь, повертишь, и картинки любопытные появляются. Вот и у тебя должна нужная картинка показаться.

– А почему китайский?

– Ну не указывать же венецианский, – резонно возразили ему. – А так никто не догадается, верно?

Хомяков согласно кивнул и, вспомнив Балбеса из бессмертной гайдаевской кинокомедии, про себя тут же обозвал проект «Операция Ы». Но остыв, по здравому размышлению пришел к выводу, что название и впрямь не имеет никакого значения, лишь бы… Ну да, главное, чтоб сложилась нужная картинка…

На первых порах дела шли превосходно. Нужны специалисты – сама судьба подкидывала их, стеклодувы-мастера – тоже нате, возьмите, да еще с выбором. Про помещения и средства и говорить нечего – не оскудевала рука дающего и не уставала рука берущего. Уже через три месяца Хомяков даже смог выдать на-гора первую продукцию – несколько маленьких зеркал, повышающих настроение.

Но так длилось недолго. Первая загвоздка приключилась с тем же «зеркальцем улыбки». К превеликому его сожалению, изготовить большое зеркало, обладающее теми же свойствами, но большей мощности, так и не удалось. Либо лопалось стекло, либо на выходе получалось обычное зеркало, разве что с несколько туманной поверхностью, хотя рецепт был тот же самый. Да и маленькие зеркала со временем отчего-то начали терять свои свойства.

А дальше пошло-поехало, неудача за неудачей сменяли друг друга. Видно, правда, говорят в народе, что беда одна не ходит. Словом, как отрезало, ибо приготовить зеркальную амальгаму в точности по средневековым рецептам никак не выходило. В старинных рукописях, которые удалось раздобыть, многие места оказались зашифрованы, а кое-что оставалось непонятным и после дешифровки.

– Это же элементарно! – вопил Хомяков на летучке, в очередной раз приехав из Москвы и раздраженно узнав, что исследования застопорились. – Уйма спецов три месяца вкалывала, все полностью вам разложили по полочкам, так чего еще?! Почему опять не слава богу?!

– Потому что я понятия не имею, что такое синяя ртуть, – огрызался старший производства Тимофей Петрович Камнев, некогда бывший аж доктором наук.

Согласился он сменить престижную должность и московскую квартиру на длительную командировку в захолустье лишь после того, как два вежливых сотрудника продемонстрировали ему видеокассету с невинным развлечением доктора. Ну что делать, если Тимофей Петрович безумно любил детей, причем исключительно по ночам. После детальных пояснений, во сколько лет зоны обойдется ему эта любовь, и еще более подробных – что ему грозит с такой статьей во время пребывания там, Камнев в добровольном порядке выбрал командировку.

– Вы ж доктор наук! Неужели такой элементарщины не знаете?! – изумленно разводил руками Хомяков.

– Элементарщины, – горько вздыхал Камнев. – Вон териак встречается в русских рукописях куда чаще. На эту панацею от всех бед ссылался чуть ли не каждый врач, оставивший след в истории, начиная от Галена и кончая Авиценной. А что он собой представляет, ну хотя бы приблизительно, и что входит в его состав – до сих пор неизвестно. А тут всего в одной рукописи, да и то тайнописью… Вы сами-то уверены, что ваши спецы правильно расшифровали название, потому что я хоть и химик, а про синюю ртуть отродясь не слыхивал.

Тогда и было сформулировано задание найти хорошего специалиста по латыни, но не всякой врачебной ерунды, которую пишут на рецептах, а латыни настоящей, использовавшейся в древних рукописях, но найти такого никак не получалось. И Хомяков аккуратно расспрашивал многих своих знакомых, не могут ли они ему помочь в розыске вот такого человека.

Именно потому звонок своего старого училищного товарища оказался очень кстати. Уже на следующий день Хомяков прибыл в Саранск, а оттуда по скверным дорогам чуть ли не полдня добирался до зоны, расположенной подле небольшого поселка, тускло замершего под вечно серым мордовским небом.

Однако сразу на Немого московский гость выходить не стал, проявив выдержку. И даже ознакомившись с его личным делом, обратив особое внимание на диагноз врачей: «Психопатическая личность, утрачивающая вменяемость…» и далее сплошная заумь, будто опера в ИТК имеют медицинское образование, он тоже не торопился со встречей. Вместо этого Александр Валентинович предложил Иванину вызвать Немого к себе и предложить перевести ксерокопию одного древнего манускрипта, с которым как ни бились аж два доктора наук, но в трех местах так и не смогли внести ясность – получалась форменная белиберда, притом у каждого разная.