Алый Пимпернель. Дьявол верхом

— «За ними! — скомандовал капитан своим людям. — Помните о награде! Они не могли уехать далеко!» И он устремился в ворота, за ним последовала дюжина солдат.

— Но было слишком поздно! — закричала возбужденная толпа.

— Они их не догнали!

— Черт бы побрал этого Гропьера за его глупость!

— Он заслужил свою судьбу!

— Не осмотреть как следует эти бочки!

Но эти реплики, казалось, только забавляли гражданина Бибо, который хохотал, покуда у него не заболели бока, и слезы не потекли по щекам.

— Нет-нет! — заговорил он наконец. — В телеге не прятались аристократы, а возница не был Алым Пимпернелем!

— Что?!

— Вот именно! Проклятым англичанином оказался капитан гвардии, а переодетыми аристократами — его солдаты!

На сей раз толпа хранила молчание. История отдавала сверхъестественным, и хотя республика упразднила Бога, суеверные страхи продолжали гнездиться в людских сердцах. Поистине, этот англичанин — сам дьявол!

На западе солнце клонилось к горизонту. Бибо приготовился закрывать ворота.

— Повозки — en avant! [13]— скомандовал он.

Несколько дюжин крытых повозок, выстроившись в ряд, готовились покинуть город, чтобы на следующее утро доставить продукты из близлежащих деревень. Большей частью их возницы были известны Бибо, так как они проезжали через его ворота дважды в день — в город и из города. Перекинувшись несколькими словами с двумя-тремя возницами — в основном это были женщины — сержант собирался приступить к обследованию содержимого повозок.

— Никогда нельзя ни в чем быть уверенным, — мог бы сказать он, — а я не хочу, чтобы меня провели, как этого болвана Гропьера.

Женщины, правившие рыночными повозками, обычно проводили весь день на Гревской площади, у помоста гильотины, занимаясь вязанием и сплетнями и наблюдая за телегами, привозившими все новые и новые жертвы, которых постоянно требовало царство террора. Было очень забавно смотреть на аристократов, прибывающих на прием к мадам Гильотине, поэтому на места у помоста существовал большой спрос. Так как днем Бибо дежурил на площади, он знал в лицо многих из этих старых ведьм — tricoteuses [14], как их называли, которые сидели и спокойно вязали, несмотря на то, что их забрызгивала кровь проклятых аристократов, чьи головы одна за другой падали под ножом гильотины.

— Не, la mere! [15]— обратился Бибо к одной из этих мегер. — Что это у тебя?

Днем он видел старуху с ее вязанием и лежащим рядом кнутом. Теперь к ручке кнута были привязаны локоны всех цветов — золотистые и серебряные, светлые и темные. Поглаживая их костлявыми пальцами, карга хрипло расхохоталась.

— Я свела дружбу с любовничком мадам Гильотины, — ответила она, — и он срезает для меня волосы с отрубленных голов. Завтра он обещал мне еще, но не знаю, смогу ли я побывать на площади.

— Почему это, la mere? — осведомился Бибо, который хотя и был закаленным солдатом, не смог сдержать дрожи отвращения при виде этого мерзкого подобия женщины с жуткими трофеями на ручке кнута.

— У моего внука оспа, — объяснила старуха, ткнув пальцем внутрь повозки, — а мне сказали, что это может быть и чума. Если так, то завтра меня не впустят в Париж.

При слове «оспа» Бибо поспешно шагнул назад, а когда старая карга упомянула о чуме, он отскочил от нее, как ошпаренный.

— Черт бы тебя побрал! — выругался он, в то время как вся толпа шарахнулась от повозки, оставив ее в одиночестве.

— Черт бы побрал тебя за твою трусость, гражданин! — расхохоталась ведьма. — Тьфу! Что за мужчина, который боится хвори!

— Morbleu! Чума!

Все вокруг были охвачены ужасом, который грозная болезнь внушала даже этим одичавшим и жестоким созданиям.

— Убирайся отсюда со своим зачумленным отродьем! — заорал Бибо.

С хриплым смехом и грубыми шутками карга хлестнула тощую клячу, и повозка выехала за ворота.

Происшествие испортило весь день. Людей приводили в неописуемый страх две неизлечимые болезни, являвшиеся предвестниками одинокой и ужасной смерти. Они молча жались к баррикадам, инстинктивно избегая друг друга, словно чума уже проникла в их компанию. Внезапно, как и в случае с Гропьером, появился капитан гвардии. Но он был известен Бибо, поэтому не приходилось опасаться, что это переодетый англичанин.

— Повозка!.. — задыхаясь, крикнул капитан, не успев даже добраться до ворот.

— Какая повозка? — спросил Бибо.

— Крытая повозка, которой правила старая ведьма…

— Таких здесь множество.

— Да, но ведьма заявляла, что у ее внука чума…

— Верно, такая повозка здесь проезжала.

— И вы пропустили ее?!

— Morbleu! — воскликнул Бибо, чьи багровые щеки внезапно побледнели от страха.

— В повозке находились ci-devant графиня де Турней и ее двое детей — они все предатели и приговорены к смерти!

— А их возница? — осведомился Бибо, чувствуя, как дрожь суеверного ужаса пробежала по его спине.

— Sacre tonnerre! [16]— выругался капитан. — Боюсь, что это был тот самый проклятый англичанин — Алый Пимпернель!

Глава вторая Дувр, «Приют рыбака»