Алый линкор

Сэм хлопнул дверцей. Грузовичок резво взял с места и уже через десять минут высадил Хопкинса перед знакомым навесом. Полированное дерево, холодильники с “колой”, нарочито-грубое ограждение веранды, выгоревшее добела покрытие, на котором уже не различались полосы. Дощатый прямоугольный домик самого бара, вывеска черным по ржавому, резкие тени — аризонский полдень во всей красе.

Больше половины столиков занимали пилоты в форме, их девушки в платьях. По углам теснились группки угрюмых механиков, расходующих драгоценные секунды перерыва в медитации на высокие стаканы холодного пива. У стойки лениво тянул коктейль джентльмен в штатском, с неистребимо военной прямотой спины, свободной рукой перебирая бумаги в раскрытом дипломате. Бармен протирал стаканы и махнул Сэму белым полотенцем:

— Ну чево-куда, получил оффер?

Сэм припечатал к стойке никель-пятнадцатицентовик:

— Оранж, холодный. Я говорил с Орейрой, он звонил кому-то наверх, обещал ответ послезавтра.

— Они вам откажут, — не поворачивая головы, уронил джентльмен в штатском.

— Откуда вы знаете?

— Присядем за столик, — захлопнув дипломат, мужчина указал на дальний угол, — и я расскажу подробно.

— Сэм, потом подойди ко мне. Надо поговорить, — бармен подал обоим по высокому бокалу “мохито”.

Заинтригованный Сэм отошел и сел напротив джентльмена. Тот извлек из кармана щегольского пиджака пластмассовую коробку с кнопками.

— Walkman! — Хопкинс узнал новинку с выставки. — Японский мини-магнитофон, player, да?

Джентльмен протянул Сэму пластиковые капельки, помог вставить в ухо.

— Держится хорошо, не выпадет? Окей, вот колесико регулятора громкости, внимание, слушайте.

Джентльмен щелкнул клавишей “пуск”, и Сэм услышал вполне различимый голос Харди Орейра:

— … Но этот парень уверен.

— Он молод и мог ошибаться.

— Я проверил его. Дурака не взяли бы в комиссию по оценке результатов удара.

— Окей. Окей. Харди, сегодня офису не интересны проекты, отдача от которых или будет, или нет. Мы должны вырвать у “Боинга” тендер на воздушный старт. Это реальные деньги, надо просто нагнуться и подобрать их, понимаешь? Через полгода мы уже получим прибыль. Акционеры в оргазме, тебе и мне премии. А твой визитер предлагает нам ввязаться в гонку со сроком окупаемости более двадцати лет. Или пятидесяти. Или пятисот, черт побери!

В наушниках отдалось возмущенное сопение Харди. Потом его неизвестный собеседник заговорил уже тише и спокойнее:

— Ставлю ферму против цента, он же захочет работать над установкой переноса, прокола или телепортации, или как там ее назовут. Если уж он первым делом сказал тебе это свое особое мнение… Харди, скажи мне, почему комиссия даже не включила это “особое мнение” в протокол?

Орейра не ответил, и неизвестный продолжил:

— Потому, что это мнение никому не выгодно и не нужно. Флот и ВВС победили. Пришелец уничтожен. Аминь. Да здравствуют новые военные заказы. У нас все-таки свободная страна. Если хочет, пусть копает эту золотую жилу сам. Сам же и получит выигрыш. Все честно!

— А если он пойдет в “Боинг”? Да хоть в департамент вооружений?

— Там поднимут его досье и увидят, кроме прочего, что Сэм Хопкинс якшался с чилийскими левыми, водит знакомства с хиппи.

— Да какие там знакомства, подумаешь, девочки! Парню едва четвертак, и он же мормон, а тут свободная любовь… Ты бы устоял?

— Нет, разумеется, — неприятно-сально хохотнул неизвестный. — Но я-то не нанимаюсь на работу, а нанимаю, так что мне можно. Мистер Хопкинс же темная лошадка. Левак, умник, ненадежен. Опять же, мормон. Вот потому-то армия и не гоняется за ним с распростертыми объятиями.

— Да черт с ней, с армией. Вилли, а если завтра этот проклятый корабль вернется? И не один?

— Тогда тем более нет смысла завязываться с долгосрочными проектами. Харди, ты же не идиот, подумай сам. Какой смысл закладывать сад перед ураганом? Нужно оружие. Вот если этот парень согласится делать нам оружие, шеф возьмет его с радостью.

— Вилли, черт побери, я настаиваю.

— Окей, ты мой друг, и я сделаю, что ты просишь. Я лично доложу Старику все. И клянусь именем нашей с тобой матери-церкви, я доложу в наиболее выгодном свете. Но я спорю на свой последний зуб, что и он откажет.

Щелчок, шипение. Запись окончилась. Физик вытащил капельки-наушники и положил их на винипластовый стол негнущимися пальцами.

— У них есть мое досье?

Джентльмен кивнул:

— И мое. И вон его, Мартина Сью. Просто потому, что boys держит бар у ворот авиабазы.

— А вы… Кто?

Джентльмен приподнял уголки губ в пародии на улыбку — вышло, впрочем, неожиданно смешно, живо напомнив Сэму старого соседского бульдога.

— Я тот парень, который тебе поверил. Этого хватит?

— Нет. Я не стану работать на картель.

Джентльмен улыбнулся снова, теперь уже сделавшись похожим на волка в телеканале “Discovery”, и проскрипел нарочито-страшным голосом:

— In America you worked for mafia. In Soviet Russia mafia worked for you.

Сэм огляделся в полном изумлении:

— Вы… Вы русский шпион?

Джентльмен кивнул, уже не улыбаясь никак и ничем.

— Но мне же достаточно закричать, чтобы вас арестовали.