Альвийский лес. Часть вторая. Путь из леса

Храпел вице-король, от потного тела которого женщина постаралась отодвинуться как можно дальше (благо, обширное ложе позволяло). Храпел постельничий на кушетке в углу, время от времени почмокивая и поправляя обнажённый меч в руке — который при этом лязгал о мраморный пол.

Хилсеана понимала, однако, что не духота, жара и звуки мешают ей спать — а то, что она возбудилась и так и не смогла получить разрядку: вице-король, по обыкновению, быстро кончил и молча повернулся на другой бок, практически тут же отключившись.

Быть фавориткой первого лица Марки — почётно (особенно быть его официальной фавориткой) и прибыльно, но, милосердные боги, как же это временами тяжело…

Да простит её Мать Богов за тяжкий грех, но женщина тоже должна получить удовольствие.

И Хилсеана сжала бёдрами свою руку.

Она уже приближалась к кульминации, но тут высокая двухстворчатая дверь спальных покоев вице-короля с грохотом растворилась.

Постельничий завозился на кушетке и шумно упал с неё. Меч с отвратительным звуком проскрежетал по мрамору.

В спальню ворвались потные, разгорячённые мужчины — судя по запахам. От них несло зверем, вываренной в масле кожей, ружейной смазкой, порохом и железом.

Хилсеана навертела на себя простыню и отползла как можно дальше от вице-короля. Вряд ли пришли за ней, наверняка за ним.

Вице-король, утомлённый соитием и пьяный с вечера, так и не проснулся. Один из ворвавшихся, судя по звукам, прикончил постельничего; ещё один затряс вице-короля за плечо.

Тот отмахнулся рукой (что женщина почувствовала через сотрясение перины), но это не удовлетворило пришедших.

Прошло всего несколько десятков ударов сердца, и на драгоценный пух, обёрнутый в не менее драгоценный шёлк, хлынула вода. «Волосы! — Подумала Хилсеана. — К демонам волосы, лишь бы не убили!»

Вице-король проснулся, злобно рыча, и сел, отчего перина промялась.

- Вы кто? — Спросил он, явно ещё не вполне освоившись с реальностью.

Судя по звуку шагов, подошедший к постели хромал. В наступившей паузе слышно было, как звенят в воздухе москиты.

- Йорре? — Спросил вице-король голосом, полным изумления и лёгкого страха.

Ему ответил чей-то смутно знакомый голос:

- Ты разговариваешь с Его Императорским Величеством Йорригом Сеамасом, седьмым этого имени.

Вице-король прокашлялся и, видимо, окончательно проснулся:

- Ваше Императорское Величество, прошу прощения, что мой вид не соответствует приличиям. Разрешите мне…

Ломкий мальчишеский голос произнёс:

- Ансаль Годрэ из Мезалии Аттоуской, готов ли ты принести мне присягу, как своему вождю и императору, за себя и за своих людей?

Хилсеану начала бить крупная дрожь, и она больше всего на свете сейчас боялась, что её заметят по этой дрожи, передающейся через перину.

Довольно длинная пауза прервалась внезапно охрипшим голосом вице-короля:

- Клянусь тебе, император и вождь Йорриг, седьмой этого имени, служить верно и преданно, надёжно и добросовестно, тебе и твоим потомкам, и тем, кого ты мне укажешь, до самой смерти! И отдаю тебе своё сердце и свою кровь, и сердца и кровь всех своих людей!

Краткая форма присяги была вице-королём расширена на всех, кто присягал уже ему. И теперь он отвечал за них: либо они станут людьми Его Императорского величества, либо сам вице-король должен будет их уничтожить.

Всё это происходило в темноте спальни, освещённой лишь одной свечой в кенкете. Теперь же, видимо, внесли шандалы-пятисвечники, не один и не два: Хилсеана увидела свет даже сквозь простыни.

И тут вице-король прохрипел с ужасом в голосе:

- Нет! Нет! Каваллиер, это не я! Я не отдавал приказа, это дука Местрос!

- Ты говоришь с комесом Агуиры, Ансаль. — Холод и равнодушие в мальчишеском голосе.

Вице-король, опять хрипло:

- Простите меня, комес, я не знал.

Снова тот, смутно знакомый голос:

- Что за приказ?

Вице-король немного успокоился и смог говорить уже внятно:

- Дука Местрос решил захватить ту дикарку, с которой вы живёте, комес. И всех, кто были в вашем доме. Я был против, но он меня не слушал, — Хилсеана, хорошо знавшая вице-короля, услышала ложь в его голосе. — Он послал своих людей, но те не смогли захватить ваших… близких?

- Дальше, — в голосе комеса Агуиры было столько льда и смерти, что, если бы он обращался таким тоном к Хилсеане, она бы описалась.

- Когда люди дуки Местроса сломали дверь и ворвались внутрь, что-то случилось, и дом вспыхнул и сгорел полностью, вместе с ними… со всеми… и вашими, и людьми дуки… Я не давал приказа! Я вообще ничего не знал, пока мне не доложили от гуасила!

Вот тут он уже не врал.

Комес Агуиры, видимо, почувствовал это тоже.

Все присутствовавшие затаили дыхание: ожидали крови и смерти.

Скрипнули подмётки сапог, звякнули шпоры, раздались удаляющиеся шаги.

Где-то далеко хлопнула дверь.

- Встаньте, вице-король Заморской Марки, и помните, что вы принесли мне присягу не только за себя, но и за своих людей! — Произнёс мягко, но не без угрозы, юношеский голос. — Я жду от вас повиновения и помощи.

Снова скрип подмёток, неровные шаги. Потом шаги других людей.

Спальня опустела.

Хилсеана выбралась из простыней.

Вице-король сидел на краю ложа, сгорбившись.