Альв

– Ты, верно, забыла, – повернулся к ней Яков, – но ты меня об этом уже спрашивала. Первый раз после боя с ульфхеднарами. – Он поднял руку и убрал упавшую Альв на лоб прядь. – А второй раз…

– После истории с сестрами Гендуль, – закончила она за него фразу. – Я не беспамятная, Яков. Больше нет! И я все помню: и мои вопросы, и твои ответы. Но это было раньше.

– Что изменилось теперь?

– Ко мне вернулась память.

– Я так и предположил, – кивнул Яков. – Это что-то меняет?

– Меняет! – Как ни странно, ей захотелось закричать или заплакать, но это было неправильно, и она не поддалась слабости.

– Что именно это меняет? – Яков смотрел ей в глаза, и Альв не могла отвести взгляд. Стояла, вздернув подбородок, и смотрела снизу вверх, стараясь, чтобы казалось, что разговаривает с ним на равных. – Впрочем, дай угадаю! Ты вспомнила, каково это – быть Темной госпожой, и некоторые подробности твоей прежней жизни тебе не понравились…

– Ты так говоришь, потому что ничего толком обо мне не знаешь!

– Да нет, милая! – улыбнулся Яков, и в его улыбке не было ни страха, ни презрения, ничего из того, что она боялась там увидеть. – Я действительно не знаю пока всех фактов, но общая картина ясна. Ты была такой, – кивнул он на портрет, – какой тебя изобразил художник, но я-то полюбил совсем другую женщину. А подробности твоей биографии…

– Это колье мне подарил Винченцо Гонзага, герцог Мантуи, и он же подослал ко мне убийц на маскараде в Венеции!

– Такое случается, – без тени удивления констатировал Яков. – У нас, в Себерии, говорят: от любви до ненависти – один шаг.

– Мне пятьдесят три года! – упорствовала Альв.

– А выглядишь максимум на двадцать три…

– Николао не первый мой любовник.

– Так и у меня до тебя были женщины, – усмехнулся в ответ Яков. – Не анахорет, одним словом.

– Я… – начала было Альв, но остановилась, не в силах выбрать, о чем еще ему рассказать. – Яков, я стала виверной по доброй воле, желая получить силу и власть над полуночным миром, а виверна – хищник…

– Но хищник, обремененный кодексом чести, разве нет? – прервал ее Яков.

– Тебя это утешает? – прямо спросила она.

– Меня это примиряет с той действительностью, в которой нам предстоит жить, – ответил он так же прямо. – Я не идеалист, Альв, не диванный стратег и не кабинетный философ. Я воевал, знаешь ли, да и в мирное время… дознаватель убойного стола, Альв, видит не меньше крови и грязи, чем фронтовой разведчик, но и не больше. Так что я вполне могу судить о том, с чем я смогу жить, а с чем – нет. Ты ведь меня об этом спросила?

– Ты не знаешь всего! – Альв не могла остановиться, хотя и понимала, что продолжать этот разговор по меньшей мере глупо.

– Захочешь, расскажешь когда-нибудь, – пожал он плечами в ответ, – а не захочешь, так и не надо. Я расследованием твоих прошлых грехов, милая, заниматься не стану, мне, надеюсь, других дел в жизни хватит. Но если хочешь совет – отпусти Николао. Пусть идет себе с миром…

– Отпустить?! – Волна холодного гнева обдала ее с ног до головы, и Альв хотела уже возразить Якову. Едко и жестко. Или накричать на него, дав волю гневу, выстудившему сердце! В конце концов, объяснить ровным холодным голосом, как он не прав. Но буквально в последний момент смогла сдержать этот хаотичный порыв к немедленному действию, сообразив вдруг, что с ней на самом деле происходит с тех пор, как она вернулась домой.

В принципе должна была догадаться раньше, но растворяющееся в воздухе Темных Аллей беспамятство спутало все карты. И Альв с опозданием вспомнила о том, что между ней и ее родовым гнездом существует не просто кровная связь, а род взаимного дополнения, поскольку Черный замок – это скорее живое чувствующее существо, чем неодушевленный предмет. Замок сразу узнал ее и был искренне рад возвращению хозяйки. Он немедленно и безоговорочно подчинился ее власти, раскрывая перед Альв все свои – и в равной степени ее собственные – тайны и секреты. Но и он, в свою очередь, ожидал от нее определенной взаимности, пытаясь влиять на ее чувства и мысли. Разумеется, он делал это ненамеренно, являясь всего лишь квазиразумным существом. Но он это делал. Он просто не мог этого не делать в силу своей темной природы. Не поддаться этому влиянию было гораздо сложнее, чем открытому давлению, просто потому что оно действовало незаметно, подспудно и ощущалось как нечто настолько естественное, что его не следовало даже замечать. Черный замок видел в Альв Темную госпожу, какой она, судя по всему, и была до того, как потеряла память. Но теперь, вернувшись сюда уже совсем другим человеком, Альв поняла – это было нечто вроде мгновенного озарения, – что, если она хочет и дальше оставаться такой, какой стала в Себерии, с этого момента ей придется тщательно следить за тем, чтобы образ Хозяйки полуночи не овладел ею снова.

– Ну что ж, Яков, – сказала она, скрасив свои слова улыбкой, – пожалуй, ты прав. Это я погорячилась! Не такое уж преступление он совершил, чтобы сажать его голым на цепь!

Но замок был с ней в корне не согласен.