Алтын-Толобас

– Это не духовная, а, скорее, некое топографическое указание, которое Корнелиус в 1682 году написал для своего сына, должно быть, в ту пору еще совсем малолетнего. На чем основано мое предположение о малолетстве Никиты? Письмо написано не по-немецки, а по-русски, значит, семьей капитан обзавелся только в России. А прибыл он сюда лишь в 1675 году, всего за семь лет до указанной даты.

Магистр вскочил из-за стола, попытался расхаживать по кухоньке, но через два шага уперся в стену. Потоптался-потоптался, рассеянно жестикулируя, и сел обратно.

– Безумно интересный документ! Возникает множество вопросов. Он пишет: «Егда… меня Господь приберет, а пути на Москву не покажет». Это явное подтверждение версии о том, что Корнелиус действительно сопровождал Матфеева в ссылку и вернулся в Москву только вместе с опальным боярином! Уже не гипотеза, факт. Да на одном этом можно выстроить монографию!

Алтын бесцеремонно пресекла научные восторги историка:

– К черту твою монографию и твоего Матфеева! Объясни лучше, почему твой прапрадедушка, или кто он там тебе, пишет загадками – Скала Тео, этот многодетный отец-герой и прочее?

Николас пожал плечами:

– Очевидно, автор письма не хотел, чтобы смысл был понятен постороннему. Вероятно, он рассказывал своему маленькому сыну предания о роде фон Дорнов – и о родовом замке, и о предках, поэтому Никита должен был понять смысл иносказаний. Странно, что русский летописец нашего рода Исаакий Фандорин этих легенд не пересказывает – я узнал их, только когда изучал историю швабских фон Дорнов. Очевидно, когда Корнелиус умер, Никита был еще слишком мал, не запомнил рассказов отца и не сумел передать их потомству.

– По-моему, всё ясно, – заявила журналистка. – В письме твоего предка Корнея дается наводка на зарытый клад. И главный лом здесь вот в чем: кто-то из наших крутых современников всерьез верит, что этот клад можно найти и сейчас, через триста лет. Из-за этого тебя и выманили в Россию. Из-за этого отобрали недостающую половину письма. И пришить хотели тоже из-за этого.

– Предположим, – не стал спорить Николас, которого научное открытие настроило на рассудительно-академический лад. – Но зачем тогда было возвращать мне похищенное?

– А хрен их знает. – Алтын почесала переносицу. – Что-то у них не склеилось. Или, скорей всего, клад ищет не одна банда, а две. При этом одна хочет тебя замочить, другая же почему-то оберегает. Тайна двух океанов. И самая главная загадка – что это за клад такой?

Фандорин покровительственно улыбнулся:

– Ну, это как раз совершенно очевидно. Самоуверенная девица посмотрела на него с таким почтением (впервые!), что магистр поневоле приосанился. Налил из чайника воды, не спеша отпил, хотя жажда его совсем не мучила – просто хотелось потянуть прекрасное мгновение.

– Тот игнорамус – или те игнорамусы, кто заварил эту кашу, считают, что в письме Корнелиуса идет речь о легендарной Либерее, библиотеке Иоанна Четвертого. Слышала о такой?

– О библиотеке Ивана Грозного? Да, слыхала. В газетах пару лет назад кипеж был – мол, того и гляди отыщут, и тогда в России потекут молочные реки вдоль кисельных берегов, потому что в той библиотеке раритетов на миллиарды баксов. Какие-то там древние книги и манускрипты, которые стебанутый кровосос Ваня зачем-то куда-то заныкал. Она что, действительно существовала, эта библиотека?

Фандорин состроил скептическую гримасу и заговорил тоном заправского лектора: