Алтунин принимает решение

- Оракулом любит быть Карзанов, а я, брат, в оракулы не гожусь. За Самарина судить не отваживаюсь. За нас с тобой - изволь. И ты и я привыкли уважать Юрия Михайловича. Уважаем и любим его и сейчас. Помним, что он помог нам сформироваться... Можем ли мы быть ему судьями, если даже он делал что-то не так? Вопрос чисто риторический... Мы ведь не собираемся судить его. Не ставим перед собой такой задачи. А вот ликвидировать выявившиеся изъяны в работе кузнечного цеха обязаны. И немедленно, не дожидаясь возвращения Самарина. Изъяны вскрыла компетентная комиссия, и не так уж важно, что председателем ее оказался ты. Пожалуй, это даже хорошо. Так что не казнись душой и начинай готовить цех к перестройке на новую технологию. С Клёниковым посоветуйся. Нельзя от него отчуждаться: вам вместе работать и работать. Он норовистый, переоценивает себя, но работу-то любит?

- Говорить с Клёниковым бесполезно.

- Это ты напрасно... Пусть человек выскажется до конца. Будь хозяином. Чутким, справедливым. Без особой нужды не наживай недругов. Старайся, чтобы тебя поняли, и тогда поддержка обеспечена. Не впадай в роль борца-одиночки. Людей, людей вокруг себя группируй, находи пути к сердцу каждого... И не обессудь за традиционный для секретаря парткома вопрос: художественную литературу почитываешь или руки не доходят?

- Не доходят, Олег Иннокентьевич.

- У меня тоже не доходят, но все-таки почитываю. И ежели честно признаться, необходимость эту ощутил я в полную меру, только став секретарем парткома. До того все больше на техническую литературу налегал. По специальности. А теперь почувствовал - этого мало. Руководитель современного производства должен быть не только технически подкованным, а и духовно богатым. Иначе не возьмешь рабочего человека за душу. А взять обязан. Одним лишь материальным стимулированием нынче не всегда добьешься необходимого эффекта, К материальным поощрениям привыкли: никого не удивишь премией, тринадцатой зарплатой, путевкой в дом отдыха. Случается, даже поощряем не того, кого нужно поощрять.

Алтунин понял: это камень в его огород. Недавно кузнец Недопекин заявил: "Не дадите премию, уйду на соседний завод". Помялись, помялись и уступили шантажисту: премировали. А в цехе начались разговоры: теперь премию дают не за работу, а за то, чтобы только не уходил с работы. Досадно, но факт: разгильдяй Недопекин, которого и к молоту подпускать не следовало бы, взял администрацию за горло и вырвал то, что по праву принадлежало кому-то из передовиков. Тот не умеет брать за горло - совесть не позволяет, а Недопекин только это и умеет. В тот же день он с дружками своими пропил незаслуженную премию в ресторане-столовой "Голубой пресс", надебоширил, попал в вытрезвиловку и там цитировал дежурному милиционеру Козьму Пруткова: "Мы труда бежим, на печи лежим". А спрос за все опять же с Алтунина: плохо воспитываете. К таким следует применять "отрицательное стимулирование". Недопекину за сорок, а ты его воспитывай!..

- Я постепенно прихожу к выводу, Олег Иннокентьевич, — сказал Сергей, — что самый отвратительный человек - это человек безответственный. Все за него отвечают, а он ни за кого и ни за что. Даже за свои слова не отвечает. Дает обещания, клятвы и тут же с холодным цинизмом нарушает их. Надует кого-то и зубоскалит: "Обманули дурака на четыре пятака!" Можно бороться с воровством, с пьянством, а с безответственным человеком бороться почти невозможно.

- Тут ты и прав и неправ, — усмехнулся Букреев. — Безусловно, прав в том, что безответственность отвратительна. Но бороться с ней и можно и нужно. Это качество не врожденное, а приобретенное. Так же, как и высокая ответственность, добросовестность.

- Прискорбно, Олег Иннокентьевич, что сил и времени много тратить приходится на искоренение этого зла. А итог плачевный. Ты намекаешь мне на Недопекина, а я гляжу дальше. Безответственность многолика. Силантьев - тоже олицетворение безответственности. Вот вы дали ему нагоняй, а, думаешь, он перевоспитался? Как бы не так...

Но Сергею не хотелось распространяться об этом. Хватит!

Недавно на совещании у директора Алтунин предложил для упорядочения межцеховых отношений ввести специальные бланки, которые заполнялись бы при сдаче заказов в инструментальный цех, в каждом случае давалось бы описание задания и указывался срок выполнения. Заполненный бланк предлагалось скреплять двумя подписями: начальника цеха-заказчика и начальника инструментального цеха. За невыполнение заказа в срок, а также за брак Силантьев должен нести персональную материальную ответственность. Директор может лишить его премии, наложить взыскание.

Как и следовало ожидать, Константин Петрович встретил это предложение в штыки: вспылил, стал всячески оскорблять Алтунина, обвинил его в бюрократизме, крючкотворстве, оказенивании давно сложившихся отношений между начальниками цехов. Приземистый, широкоплечий, он стоял, скрестив руки на груди, широко расставив ноги, и метал молнии. Но Сергея поддержали другие начальники цехов - им надоел диктат Силантьева. И Ступаков резко оборвал его: