Алтарь Отечества. Альманах. Том I

Разбудили меня санитары часов в десять на другой день. От них я узнал, что катер вёз нас вверх по Волге до Ахтубы, да по ней прошёл ещё километров двадцать.

Был врачебный осмотр. Рана у меня оказалась не такой серьезной, как мне представлялось.

Остатки 37-й Гвардейской стрелковой дивизии находились на левом берегу Волги, около Красной слободы, до конца декабря 1942 года. Возможно, считались резервом на случай осложнения обстановки в Сталинграде. Лишь в конце декабря мы пошли на ближайшую станцию и по железной дороге отправились в г. Балашов Саратовской области на формирование. Для нас сталинградская эпопея закончилась. А потом ещё долго являлась во снах, в частых воспоминаниях.

С донесением в Бычки

В Балашове дивизию пополнили, мы отдохнули, получили новое обмундирование. В начале февраля 1943 г. по железной дороге поехали на фронт. Выгрузились в Ельце и сразу же своим ходом двинулись на Ливны. Боёв здесь не было, кто-то до нас освободил эти места. Когда Ливны остались позади, начались бои, причём противник не выдерживал нашего натиска и отступал, так что мы довольно быстро продвигались на запад. Освободили в Курской области Фатеж, Пальцево, Дерюгино, Бычки, прошли лес за Бычками и остановились надолго: иссякли силы.

Февраль выдался ветреным, снежным, дороги заносило, и хозяйственные службы отставали. Солдатам долго не меняли бельё, не было бани. У нас завелись вши и очень беспокоили, а средств борьбы с ними не было. Оставалось одно: мы углубляемся в лес, разводим костёр, снимаем бельё и прожариваем его над огнём. Но пламя колеблется, то ниспадает, то поднимается и не столько уничтожает зловредных насекомых, сколько прожигает ткань. Появились даже единичные случаи заболевания тифом: в подразделении от тифа умер боец СЕДЛЯР. Тогда все зашевелились: появились машины «вошебойки», в которых прожаривали одежду, для нас стали регулярно устраивать баню и менять бельё. И вшей победили.

Так вот, когда «вошебоек» и прочего ещё было, послали меня с пакетом к командиру полка подполковнику ПОЛЯКОВУ, уехавшему в Бычки в баню. Подполковнику Полякову было лет пятьдесят. В полку его очень любили за справедливость и природный ум. Он погиб в боях за Речицу осенью 1943 года – подорвался на мине.

Дело было к вечеру. Я дошёл до деревни и разыскал дом, где остановился командир полка. Передал пакет. Лейтенант АНТОНОВ, адъютант командира полка, наверное, меня пожалел, так как мне предстоял обратный семикилометровый ночной путь лесом, и оставил ночевать. Положили меня на лавку, какие были в старинных крестьянских домах. На эту же лавку лег и лейтенант Антонов. Мы оказались голова к голове с промежутком с полметра.

Утром я встал, оделся и вышел на крыльцо. Там стоял адъютант, держа в левой руке свою гимнастёрку, и пальцами правой руки что-то снимал с неё. Я попросил у него разрешения идти и, получив, попрощался и отправился в расположение своей части. И только дорогой, обдумывая всё происшедшее, я сообразил: ведь лейтенант, вероятно, снимал со своей гимнастерки вшей, которые перебежали с меня. Со стыда я был готов провалиться сквозь землю: разве место мне было на лавке неподалеку от лейтенанта!

В валенках по грязи

Когда в Балашове готовили нас к отправке на фронт, интенданты, по-видимому, решили облегчить свою жизнь и выдали нам не только валенки, но и летнюю обувь – ботинки, которую мы положили в вещмешок.

Как уже говорилось, из-за снегопадов и метелей дороги испортились, поэтому тылы отставали, нередко возникали перебои в обеспечении бойцов питанием. А пословица гласит: "Голодный рыщет, хлеба ищет". Настоящего хлеба тогда в деревнях мы не видели, но что-то чёрное, отдалённо напоминающее хлеб хотя бы формой у деревенских жителей было. А деревни на пути попадались часто, в некоторых приходилось останавливаться на ночь. Смотришь – едят хлеб. У тебя ещё сильнее разгорается аппетит. Но даром никто не даст. Вот если обменять… Отдаёшь, скажем, рубашку, если есть лишняя, а чаще всего – ботинки, которые пока не нужны.

Пришла весна, стал таять снег, побежали ручейки, появилась грязь… А ботинок у солдат нет. И часто можно было наблюдать такую картину: деревня Бычки, апрель, теплый солнечный день. Снег уже сошёл. Мы идём по грязи в валенках, жители смотрят и смеются… Так на фронте трагическое шло рядом с комическим.

Вскоре солдат всё же обули в ботинки, а валенки забрали у них. Вероятно, нелегко было сделать это: ведь по учётным данным ботинки у солдат есть, а фактически их нет. Наверное, кому-то и ответить пришлось. Зато урок пошёл впрок: после этого уже никогда не обременяли вещмешок солдата второй обувью.

Бомбёжка

Осенью 1943 года, кажется, в сентябре было ещё тепло, наши части форсировали реку Сож и закрепились на её правом берегу. Враг никак не мог смириться с поражением и предпринимал отчаянные попытки сбить нас с плацдарма, нещадно бомбил с чисто немецкой настойчивостью. Взрывы, взрывы, взрывы…