Алтарь эго

На меня нахлынули подростковые воспоминания, когда, стоя перед зеркалом с зубной щеткой, я напевала в нее, как в микрофон. Все эти плакаты недосягаемых рок-богов на стенах спальни. Первым мужчиной, в которого я влюбилась, был Дэвид Боуи. Когда он – мультимиллионер и мегазвезда – не ответил мне взаимностью, я, прыщавая девочка в лифчике нулевого размера, думала, что не переживу этого. И в каком-то смысле действительно не пережила. Именно поэтому, повиснув на руке самого великолепного мужчины на свете, я и явилась сюда. Хотя слово «великолепный» рядом с Закери Фениксом Берном тускнело. О том, что происходило со мной, мечтали миллионы женщин, нежась в джакузи. Поэтому я и шла бодрой пружинящей походкой. Разве не ради этого я отказалась от старомодных брачных ритуалов? Чтобы испробовать эликсир страсти?

Но не все разделяли мое воодушевление. Эдди Роттермана, например, мое появление совсем не обрадовало.

– Мать твою, что за?!. – красноречиво приветствовал он нас.

Мы шли по красной дорожке среди расступающейся толпы. Задом пятились папарацци, напоминая французских придворных восемнадцатого века. Я чувствовала, как Ротти тяжело дышит мне в шею.

– Я ж' те'е говорил держаться подальше, – зашипел он. – Ты, кусок копченого дерьма.

Повернувшись к нему вполоборота, я с приклеенной улыбкой процедила:

– Кстати, ты знаешь, нашли средство от облысения… Волосы.

Все всех целовали. На таком мероприятии, если вы в чем-то сомневаетесь, просто целуйтесь со всеми подряд. По-французски, в обе щеки. В общем, продолжайте целоваться до тех пор, пока ваши губы не онемеют. Это был настоящий город облизываний.

Совершенная незнакомка с крошечной сумкой из фальшивой крокодиловой кожи впилась в меня зубами. С трудом высвободившись из ее объятий, я увидела, что лицо Роттермана налилось кровью и стало пунцовым.

– И забудь о шантаже. Я ушла от Джулиана.

– Старая ты сучка.

– Да? Если я сучка, то ты старый кобель, – ответила я, внешне сохраняя спокойствие, но внутренне паникуя. Старая сучка? Я? Да ты жирный урод, чернокожий ублюдок, да у тебя чугунный котелок вместо головы. Задница Роттермана в бежевых замшевых клешах напоминала гараж для двух машин. Его следовало арестовать за постоянную демонстрацию волос на теле. Волос, запутавшихся в золотой цепи. Только благодаря агенту Закери рынок золотых драгоценностей мог процветать.

Но его слова подорвали мою самоуверенность. Я посмотрела на окружающих меня женщин. Прекрасные голубоглазые блондинки, достойные потомки Барби и Кена.

Внезапно мой наряд показался мне нелепым для женщины, которая явно достигла половой зрелости: высокие сапоги до бедер и обтягивающие кожаные штаны (по ошибке я решила, что одежда, которую носила до совместной жизни с Джулианом, уже достаточно устарела, чтобы снова войти в моду). Я почувствовала себя неловко и, пока мы проталкивались через зал, вцепилась в Закери.

Церемония вручения наград напоминала караоке, только на более продвинутом уровне, к тому же казалось, что губы музыкантов не в ладах с мозгами. Несмотря на это, каждого музыкантишку, мямлившего что-то под фонограмму, ведущий называл феноменом, что вообще-то искажало смысл слова. Когда феномен слева от меня сказал феномену справа: «Зак, только подумай, парень. Да он – феномен», это правда было феноменально.

Через час или чуть позже я обнаружила, что чары удивительным образом перестают действовать, более того, выступления на сцене давят на уши. Возможно, следовало сконцентрироваться на совершенных губах Зака и игнорировать клокочущую музыку…

– А сейчас у нас в студии… – Читающий по бегущей строке ведущий источал харизму на телевизионные экраны по всей стране. – Закери Берн! Лучше не трогать этого главаря! – добавил он.

– Я ре-позиционирую ево те'ерь на белом музыкальном рынке, ты плохо влияешь на ево имидж, – презрительно фыркнул Роттерман, когда Зак, поцеловав меня, отправился на сцену. – К тому же я всегда найду способ держать те'я подальше, – сказал он мрачно, поведя бровью и указывая на телохранителя Закери. Я содрогнулась при виде того, как Дэнни де Лито напряг взятые напрокат мышцы. Он, наверное, чистил зубы аккумуляторной кислотой, а рот полоскал горючим для зажигалок. С ним отказывались работать все компании, потому что он был слишком агрессивен.