Алтарь эго

«Айви» – шикарное местечко, куда сбегается на водопой вся лондонская элита. Сделки-посиделки, разговорчики-комплиментики… Это отличный ресторан, потому что во время еды там можно умудриться похудеть на несколько килограммов, так энергично приходится крутить головой, рассматривая знаменитостей. Оглядывая столики сильных мира сего, пришедших на чинную трапезу в обшитом дубовыми панелями зале, я могла удостовериться, что публика была, мягко говоря, не в восторге от нашего присутствия. Пока не произошло следующее. Я опрокинула устриц Джулиана на колени Роттерману, отчего тот повалился назад вместе со стулом. Как в замедленной съемке, он обрушился на соседний столик, катапультируя изысканную пищу в пространство, и, распластавшись, как обрюзгшая морская звезда, приземлился прямо у ног Джоанны Коллинз.[17]

Тогда Джулиан повел себя самым прекрасным и благородным образом. Он тихо поднялся из-за стола, взял меня за локоть и повел к дверям, остановившись на секунду, чтобы сухо сказать метрдотелю: «Внесите в их счет».

* * *

– Борцам за независимость Соединенных Штатов за многое пришлось бы ответить, – спокойно сказал Джулиан, когда мы вышли из ресторана. – Если бы кто-то из них знал хотя бы одного такого Эдварда Роттермана, он бы хорошенько подумал.

Я обняла его и поцеловала в роскошные губы.

– Давай поженимся.

– Что?

– Давай поженимся.

– Когда?

– Прямо сейчас. Все бумаги готовы. Просто давай это сделаем. Неважно, лучше будет или хуже…

– Куда уж хуже? – спросил Джулиан, приятно удивленный. – Ты же не собираешься в постели пользоваться зубной нитью?!

* * *

Бюро регистрации на Розбери-авеню был как раз тем, что нам было нужно. Присутствовавшие там не имели к нам никакого отношения, а нашими свидетелями были просто люди с улицы. Никаких родственников. Никаких подвязок. Никаких девушек с цветами. И регистрировавший наш брак гей, разрешая Джулиану «поцеловать невесту», предупредил нас: «Только без языков».

Пока мой возлюбленный целовал меня, медленно и долго, я поклялась еще кое в чем более важном, чем любовь, уважение, жизнь в мире и согласии до самой смерти… И да не введет нас Господь во искушение, оставив в прошлом мальчиков-игрушек.

15 Оплакивая завязанные узелки

Вот прошло уже полжизни… и мы женаты. Мне потребовалось какое-то время, чтобы действительно понять – теперь я миссис. Потребовался целый медовый месяц. Мы назвали его «нашим медовым месяцем», но на самом деле это был обычный летний отдых в Тоскане на вилле Саймона и Вивиан.

Для меня так и осталось загадкой, почему старая бедная Тоскана тем летом заслужила столько внимания. Сюда хлынул поток продюсеров с Би-би-си, сценаристов и рекламных агентов, накаченных джин-тоником. Картина у бассейна недалеко от нашей виллы напоминала пародию на сериал «Спасатели», его английский вариант: волосатые белые ноги, вихляющие жирные ляжки, грузные формы и пивные животы. Красные тела, словно ошпаренные солнцем, были похожи на экзотическую салями, продававшуюся на рынке в Сиене.

Кроме участия в игре «вычисли итальянца» и мучительного страдания от ожогов, проявлявшихся после захода солнца, большую часть времени я проводила, стараясь не думать о Заке.

Я старалась не думать о нем и прогуливаясь до местного замка и обратно.

– Италия рождает жажду жизни, тебе не кажется? – напыщенно сказала Вивиан, когда мы плелись по пыльной дороге вдоль оливковых деревьев, колеблющихся от июльской жары.

– Да, – солгала я.

Мне казалось, что от итальянской сельской местности веет смертью. Всю ночь слышались какие-то звуки, будто кто-то кого-то убивал, и от этого кровь стыла в жилах. Дикие свиньи убивали сов, совы убивали кроликов, хозяйка в доме убивала мышей… Утром мы находили обглоданные кости каких-то животных. Окрестности оглашались криками, по которым можно было судить, что мы получим на следующий прием пищи.

Я старалась не думать о Заке, когда мы играли в рифмы, потягивая марочное «Сан-Джиминьяно» после ужина.

– Клитор, – придумала я рифму к слову «солиситор».

– Да у тебя клитор прирос к мозгу, – заныл Саймон.

– А, так вот где он находится! – пошутил Джулиан.

Я старалась не думать о нем, лежа в кровати в ожидании, когда Джулиан закончит работать. (Как всегда, ему нужно было предотвратить несколько повешений в какой-то далекой стране.)

– Я хотела бы задать тебе один очень интересный вопрос, – сказала я слабым голосом, когда он улегся в кровать около трех. – Как ты думаешь, существует ли секс после женитьбы? Давай так: в Тоскане засуха и тебе следует воспользоваться шлангом особой конструкции, а?

Я старалась не думать о нем, когда несколькими минутами позже начала стриптиз-представление, а Джулиан зевнул во весь рот.

– Ты зеваешь?!

– Нет же!

– Нет, ты зевнул. Твой рот открылся вот так… – Я округлила рот буквой «о».

– Прости, Бекки, просто я устал, – начал он, безразлично поглаживая меня.

– Господи, Джулиан! Как мне надоело, что ты все время работаешь! Оторвись ты от своей работы хоть на чуть-чуть. Ну, хотя бы на наш медовый месяц.