Алтарь Эдема

Но самое главное – сегодня шестнадцатилетие его младшего братика Бари, день, благоприятный для начинаний. Само празднование состоится в парке позже. Мать целую неделю готовилась к пикнику; квартира насквозь пропахла ароматами свежеиспеченного хлеба и корицы. Перед перспективой наесться до отвала даже кошмары как-то поблекли.

Бари проскочил в ворота без малейших колебаний. Все эти годы он частенько наведывался в новый зоопарк, но когда Макин пытался поговорить с ним о случившемся, младший брат заявлял, что не помнит. А может, и вправду не помнит. Ведь Бари не видел вблизи чудище – черное порождение Шайтана.

По сей день Макин порой пробуждался среди спутанных, пропитанных пóтом простыней, с рвущимся из груди криком, видя перед собой эти глаза, пылающие бездымным огнем.

Шагая через парк, он поднял лицо к солнцу, прогоняя эти мрачные мысли. Чего ж тут бояться в такое лучезарное утро, в гуще толпы утренних посетителей?

Он нагнал Бари, приплясывающего у входа от нетерпения.

– Ты ходишь, как верблюд с запором, Макин. Я хочу поглядеть на младенца шимпанзе, а ты же знаешь, что позже набежит толпа.

Макин последовал за ним. Он никогда не понимал любви брата ко всем этим мохнатым тварям, но в этот особый день уж потерпит.

Они миновали разные секции – пернатых, верблюдов, медведей, – направляясь прямиком к обезьяннику. Малик торопился за братом, подлаживаясь под его шаг. К счастью, старые львиные клетки они миновали стороной.

Субхан Аллах, подумал он про себя. Преславен Аллах!

Они наконец добрались до цели – обезьянника, пострадавшего при бомбардировках, но теперь подремонтированного. Он пользуется популярностью. После войны нескольких сбежавших обезьян отловили и вернули в новые клетки. Для иракцев такая преемственность играет огромную роль, служа для осажденного города символом возрождения и стабильности.

Так что рождение детеныша в прошлом году было важным вдвойне.

Старая шимпанзе – из найденных на улицах города – родила безволосое дитя, ставшее сенсацией и провозглашенное добрым предзнаменованием.

Макин не мог взять этого в толк.

Даже год спустя голый шимпанзе продолжает привлекать огромные толпы.

Бари поспешил к отдельному входу в сторонке, ведущему к небольшой площадке молодняка.

– Сюда, Макин! Прямо не верится, что ты его не видел!

Чтобы потрафить брату, Макин вошел в небольшую загородку. Мимо клетки за стеклом тянулся короткий проход, в этот ранний час оказавшийся в полном их распоряжении.

Скрестив руки, Макин посмотрел в вольер. Посреди песчаного пола возвышалось искусственное дерево с ветками, увешанными веревочными лестницами, качелями из покрышек и канатами.

Поначалу он даже не заметил звезду зоопарка.

А потом на песок спрыгнуло что-то черное, как нефть. Спиной к стеклу оно напоминало крохотного старичка с голой задницей – кожа вся в морщинах, будто платье на вырост.

Но вместо умиления в душе Макина всколыхнулась волна омерзения.

Держа перед собой длинную палку, тварь лупила ею по песку.

– Ты погляди, как близко! – ликовал Бари. – Я ни разу не видел его так близко к окну.

Бросившись вперед, младшенький прижал ладонь к стеклу, пытаясь вступить в контакт с шимпанзе.

– Убирайся оттуда! – рявкнул Макин громче, чем намеревался, не сдержав страха.

– Не будь шакхифом, Макин, – обернувшись, закатил глаза Бари.

Игнорируя обоих, тварь продолжала ковырять песок палкой.

– Пошли-ка обратно в парк, – проговорил Макин более сдержанным тоном, – пока мама не скормила твой праздничный обед птицам.

– Столько еще всего можно посмотреть! – преувеличенно вздохнул Бари.

– В другой раз.

– Ты всегда так говоришь, – угрюмо буркнул брат и направился прочь.

Макин задержался еще на секунду, глядя на маленькое шимпанзе и пытаясь успокоить сердцебиение. Чего ж тут бояться? Ступил ближе к окну и поглядел на то, что обезьяна нарисовала на песке.

Та своей палкой нацарапала ряд цифр.

Макин нахмурился. Понятное дело, обезьянничает, повторяет то, что видела. И все-таки невольно содрогнулся, вспомнив, что читал в местной газете, как быстро это шимпанзе растет, как удрало из первой клетки, составив ящики один на другой, чтобы добраться до решетки. Даже сделало примитивное копье, зубами заострив один конец ветки.

Будто почуяв подозрения Макина, шимпанзе развернулось и уставилось на него в упор. Он отпрянул. Голая морда выглядела просто жутко – этакая сморщенная черная инжирина с толстенными губами и большущими желтыми глазищами. Заглянувшими ему прямо в глаза.

Охнув, Макин зажал рот ладонью. В этих желтых глазах он узнал знакомый, пугающий блеск рассудка, горящий черным бездымным пламенем.

И в ужасе попятился.

Когда он удрал, губы шимпанзе растянулись в голодной ухмылке. Обнажив все зубы.

Послесловие автора Правда или вымысел

Я всегда стараюсь опираться в своих книгах на реальные факты, углубляясь в интригующие меня вопросы. Так что я решил выделить минутку, чтобы провести черту между фактами и вымыслом в этом романе. Итак, приступим: