Альпийская крепость

Не прошло и получаса после того, как Майнц и Свирепый Серб уехали, а на выходе из ущелья, по которому Альберта брела в сторону шоссе, ее уже ждали Никола Градич и какой-то эсэсовец, отрекомендовавшийся штурмбаннфюрером Бернгардом Хунке.

— Я здесь по личному приказу начальника Главного управления имперской безопасности Кальтенбруннера, как его полномочный представитель. — У штурмбаннфюрера была странная манера речи: каждое слово он произносил так, словно выкрикивал армейские команды. И не в предложении, а как бы само по себе.

— И, в связи с появлением штурмбаннфюрера, у нас теперь другие планы, — объяснил Никола.

— Какие именно? — только теперь графиня обратила внимание, что Градич, этот черноволосый, большеголовый увалень облачен в форму лейтенанта вермахта, чин которого, как оказалось, ему действительно присвоили. О чем свидетельствовало врученное ему Хунке удостоверение личности.

— Для начала кратко расскажите, как там все происходило, — потребовал штурмбаннфюрер, изымая из рук графини автомат, которым она на всякий случай запаслась, обезоружив одного из погибших карателей. А, выслушав ее рассказ, спросил: — Значит, Свирепый Серб полностью принял ваши условия?

— Обычно мужчины всегда принимают мои условия, Бернгард, — устало произнесла Альберта, вожделенно взглянув при этом на машину. Сейчас ей хотелось только одного: упасть на заднее сиденье и тотчас же уснуть. — Однако дело не в сербе, а в Майнце, который готов предать всех нас, чтобы предстать перед американцами знатоком кладов СД. Причем не только предать, но и избавиться от нас.

— Штурмбаннфюрер уже в курсе, — сообщил Градич, давая понять, что подготовил представителя Кальтенбруннера.

— И не только я в курсе, — взглянул Хунке на наручные часы. — Ровно через десять минут Майнц будет задержан моими людьми возле своей штаб-квартиры, вывезен за город и прямо на кладбище расстрелян. Вместе со своим адъютантом. Санкция на его «нейтрализацию» получена из Берлина.

Графиня поначалу недоверчиво, взглянула на Хунке, затем на Градича и тут же взбодрилась:

— Значит, я спокойно могу отправляться к себе домой, в Рейн-шток, не опасаясь, что, как угрожал Майнц, гестапо придет за мной?

— Майнц, как всегда, лгал, — отчеканил Хунке. На вид ему было около пятидесяти и, если бы не мундир, его можно было принять за учителя или инженера — во всяком случае, Альберта почему-то так решила для себя. — Приказа на вашу ликвидацию у него не было. Довести до самоубийства — это был идеальный способ избавиться от вас. К этому оберштурмбаннфюрер-предатель и стремился.

— А ведь относительно вас, графиня, он и мне тоже лгал, скотина! — возмутился Градич. — Я просил штурмбаннфюрера Хунке, чтобы отдал мне его на полчасика, для душевной беседы, но…

— Не стоит терять время, — негромко прокричал Бернгард. — Кстати, к себе домой вы, обер-лейтенант, отправитесь вместе с нами, но не в Рейншток, а в замок Шварцбург.

— Обязательно в замок?

— С этой минуты, обер-лейтенант Альберта фон Ленц, — вытянулся по стойке смирно старый служака Хунке, — вы поступаете в мое полное распоряжение, выполняете все мои приказы и храните полную тайну относительно того, что мы будем предпринимать.

— А после выполнения этого задания меня опять попытаются ликвидировать?

Графиня спросила об этом с ироничной ухмылкой на губах, однако Хунке воспринял ее вопрос вполне серьезно.

— Планом масштабной «Операции Бернхард», к выполнению которой мы привлечены, ликвидация участников ее последней фазы не предусмотрена. Наоборот, нам приказано сохранить людей и каналы связи, поскольку основные наши действия будут перенесены уже на послевоенное время.

— Нас не тронут, — твердо заверил ее Градич. — Таково жесткое условие Ангела Боша, без людей и связей которого операция немыслима. Ни нас с вами, ни Свирепого Серба волна «нейтрализаций» не коснется.

— Значит, молится я должна на Боша?

— Молится не надо, надо служить, — возразил Градич. — так же преданно, как служили фюреру. Но дни фюрера Гитлера сочтены, а империя «фюрера Боша» еще только входит в свою истинную силу.

— Причем это настоящая международная империя, — подтвердил Хунке. — Прежде чем выйти на Боша, наши люди основательно проверяли его связи и возможности.

— Это будут поставки оружия? — спросила Альберта. — Коль уж мне приказано заниматься этим, я должна знать, о чем идет речь.

Прежде чем ответить, штурмбаннфюрер передал автомат Гра-дичу и, усадив графиню на переднее сиденье, рядом с собой, вывел машину на петлявшую посреди широкой долины грунтовую дорогу

— Речь идет о деньгах, обер-лейтенант Ленц, — сказал он, внимательно наблюдая за отрезком шоссе, вырисовывающемся между двумя холмами, — все о них, о деньгах..

Признание Хунке показалось настолько необычным, что графиня растерянно переспросила:

— О… каких деньгах?