Алоха из ада (ЛП)

Невзрачные маленькие районные улочки с их лежачими полицейскими и знаками «стоп» тягучи как патока, но в конечном итоге я добираюсь до Фэйрфакс, где останавливаюсь заправиться. Наполнив бак, я направляюсь в маленький магазинчик внутри заправки. Нигде больше вы не купите подобной еды. Донатсы по вкусу напоминают пары дизельного топлива, и вам приходится давиться гамбургерами из микроволновки, приправленными горчицей и луком, чтобы скрыть привкус рака. До того, как попасть в Даунтаун, я провёл изрядно времени в подобных местах. Они представляют собой пропитанный растворителем оазис для людей, которые пьют до закрытия баров, и у которых слишком поджарены мозги, чтобы отыскать «Дэннис»[126] и получить инъекцию жира, которая, как они надеются, впитает тот яд, что они глотали весь вечер. Здесь всё отравлено и настолько полно консервантов, что будет жить вечно. Это Валгалла фастфуда. Я хватаю пластиковую корзину и брожу по проходам, наполняя её правильной смесью самой сладкой, самой жирной и самой гарантирующей-сердечный-приступ дряни, которую только могу найти.

Мне давно следовало с этим разобраться. Как вернуться в Даунтаун сейчас, когда Мейсон практически лишил меня возможности попасть туда. Я не рассчитывал, что этот маленький хер так быстро обзаведётся друзьями. Он забалтывал своих адских стражей, их боссов, боссов их боссов, когтями и худу прокладывая себе путь вверх по адовой пищевой цепочке, пока не добрался до некоторых из генералов Люцифера. С такой хваткой ему было легко расставить ловушки и стражу у всех моих излюбленных входов и выходов в ад и из ада. И не похоже, чтобы я мог просто наугад выбрать новый вход. Ад — сложное место. Я мог бы выйти в болото или Дом Пылающего Льда. И не похоже, что можно доверять большинству карт ада. Люцифер был достаточно параноиком, чтобы расставлять фальшивые ориентиры и передвигать горы и города, так что ориентироваться вне городов чертовски близко к невозможному, если только не знаешь уже, куда направляешься. Или у тебя есть гид. Но я в некоторой степени слишком известен там внизу, чтобы запрыгнуть в экскурсионный автобус «Грей Лайн»[127] и надеяться, что никто меня не узнает.

Я знаю все задворки и закоулки Пандемониума, но, если Мейсон запер Элис в другом городе, мне понадобится помощь, чтобы добраться туда. Адовцы могут быть очень сговорчивы, если вырвешь им достаточно зубов, так что я знаю, что смогу найти проводника. Что мне действительно охуеть как нужно, так это грёбаный путь внутрь. В Лос-Анджелесе есть лишь один человек, который может знать, и которому я достаточно доверяю, чтобы спросить.

Я отношу продавцу корзинку с донатсами, конфетами, чипсами, охлаждёнными бургерами и сэндвичами с барбекю. У него красные глаза, и он скучает, стараясь спрятать «Хастлер», который листал всё то время, что я был в магазине. Я предоставляю ему доставать содержимое моей корзинки. Мои руки могли бы заработать диабет и инсульт от одного прикосновения к обёрткам.

— Брось ещё блок «Лаки», — говорю я.

Парень вздыхает. Я испортил его день, попросив повернуться и что-то взять.

— Мы не продаём блоками. Только пачками.

— Тогда продай мне десять пачек и оставь их в коробке.

Он на минуту задумывается. Я слышу, как вращаются шестерёнки. Управляющая его мозгом фабрика извергает огромные клубы дыма ганджи. Наконец, он придумывает что-то, что не заставит его показаться слишком тупым.

— Есть какое-нибудь удостоверение?

— Ты правда полагаешь, что я ещё несовершеннолетний?

Он пожимает плечами.

— Нет удостоверения, нет сигарет.

Я достаю из кармана две двадцатки, кладу на прилавок и двигаю к нему.

— Вот моё удостоверение.

Ему снова нужно подумать. Рабочие бегут с фабрики. Котёл может рвануть. Парень берёт банкноты и проверяет, что они не фальшивые.

— Ну, ладно. Никому не говорите.

— Кому я скажу?

Он на мгновение задумывается, словно это вопрос с подвохом, но постепенно эта мысль покидает его забитый смолой мозг, наряду со столицами штатов и знаниями по математике. Он бросает блок «Лаки» на груду смертоносных снеков и пробивает всё, положив изрядно замусоленный «Хастлер» на прилавок, пока отсчитывает сдачу. Затем до него доходит, что он натворил. Он замирает. Похоже, он подвис до конца дня.

Я забираю пакет и говорю: «Сдачи не надо. Я уважаю тех, кто читает».

Я возвращаюсь к «Бонневилю» и ставлю пакет на пассажирское сиденье. Пришло время поговорить с единственным, кто, возможно, способен помочь мне попасть в Даунтаун. Мустангом Салли, сильфидой[128] автострады.

В каждом городе есть Мустанг Салли. В каждом городке и деревне в джунглях с грунтовой дорогой. Она дух дороги, древний и могущественный. Если сложить все автострады, окружные и городские дороги Лос-Анджелеса и окрестностей, это означает, что Салли контролирует тридцать тысяч километров загруженной территории. И это даже не считая призрачных дорог и лей-линий[129].