Алоха из ада (ЛП)

В своём истинном обличии Кисси белые, как рыбье брюхо, и обладают слабым свечением рыб-со-дна-океана. Они похожи на помесь обычного ангела и двухметрового кузнечика, которого окунули в воск и оставили таять на солнце. Если вы когда-либо видели одного из них, этих впечатлений вам хватит до конца жизни, а я наблюдал целый их мир. Это случилось, когда я уничтожил их Убежище «Медовые Соты»[73] прямо в заднице Хаосвилля. Да, трудно оправдать попытку убийства целого вида, но они сотрудничали с Мейсоном в его плане захвата ада, а затем всей остальной Вселенной. В общем, хрен с ними.

Большинство из них разлетелись по космосу и погибли, когда я уничтожил их родной мир, но выжило достаточно, чтобы Йозеф собрал из них небольшую армию. Он сделал это, потому что я попросил. Не так давно мы заключили сделку конкретно с этим дьяволом. Меня это не радовало тогда и не радует теперь, но когда ты Мерзость, то не можешь доверять аду, а Небеса тебя ненавидят, так что тебе не всегда дано выбирать, с кем танцевать на студенческом балу.

— Зачем ты тратишь время, гоняясь за наркодилерами из-за мёртвого мальчика? Это не то, о чём мы договаривались.

— Во-первых, я не думаю, что ребёнок мёртв. А во-вторых, что бы ни происходило с парнем, это имеет отношение к Мейсону и Аэлите. Вы должны благодарить меня за выяснение этой связи.

Когда я только вернулся, главной навязчивой идеей Золотой Стражи был не Люцифер, а слежка за Кисси. Стража рассматривала Люцифера как кастрированного пони. Больше неудобств, чем какой-либо угрозы. Кисси являлись реальной опасностью для Вселенной. Единственной силой, которая могла погрузить всё бытие в полный хаос. У нас с Кисси есть ещё кое-что общее. Они ненавидят Стражу почти так же сильно, как я.

— Ты обещал нам войну. Мы устали ждать, — говорит Йозеф.

— Знаю, но не забывай, что в прошлый раз я одолел вас именно потому, что вы были нетерпеливы. Когда мы заключили эту сделку, вы согласились ждать моего сигнала, прежде чем что-либо предпринимать. Моя игра. Мои правила. То, что мы планируем, потребует некоторого времени для подготовки. Если не хочешь играть в моей песочнице, то уёбывай обратно в лимб[74].

Я высокий, но Йозеф выше. Он выпрямляется, чтобы его безупречный нос смотрел прямо на меня.

— Мы будем ждать, но не вечно.

— Успокойся. Большой план всё ещё в проработке, но я мог бы пока дать вам возможность немного развлечься.

— Какого рода развлечение?

— Ваше любимое. Хаос и разрушение. Человеческие жертвы и уничтожение имущества. Подгоревшие тосты и прокисшее молоко.

— Надеюсь, ты мне не врёшь.

— Это угроза? Смелые слова для парня, у которого в прошлый раз, когда мы схлестнулись, голова и тело в итоге оказались в разных почтовых индексах.

Йозеф пристально смотрит на меня. Возможно, нацистское лицо всё-таки ему идёт. Как и все порядочные штурмовики, Кисси считают себя лучше других. В их сознании они настоящие ангелы, играющие по-крупному в Вегасе. С другой стороны, Бог думает о них, как о подобии накапливающейся в канализации чёрной вязкой слизи. Когда вообще думает о них.

— На сегодня мы закончили. Я иду внутрь. Не выключай телефон. — Я направляюсь обратно в отель.

— Зверь в твоём номере очень хорошенький. По крайней мере, её истинное лицо. Намного лучше того человека, на которого ты раньше тратил своё время. Тебе следует поблагодарить Мейсона за то, что он избавил тебя от неё.

Я двигаюсь обратно к нему, по дороге пытаясь решить, следует ли вырвать ему язык или растоптать рёбра в мармелад. Но он исчезает прежде, чем я даже успеваю развернуться. Как я уже сказал, Йозеф быстрый.

Я иду в номер Кэнди, карабкаюсь по разломанной мебели так тихо, как только могу, и ложусь рядом с ней. Я устал от раннего подъёма, борьбы с похмельем и поджога руки. Клуб вроде «Твёрдого решения» не откроет свои двери по крайней мере до одиннадцати и, держу пари, Кейл не появится там раньше часа. Есть время поспать несколько часов.

Кэнди шевелится, когда чувствует, как моё тело опускается на матрас. Берёт меня за руку и обнимает себя, поворачивая меня на бок, пока я не прижимаюсь передом к её спине. Странное ощущение находиться в одной постели с кем-то другим. Странное в хорошем смысле. К таким странностям можно и привыкнуть.

Я даже не чувствую приближения сна, но комната вокруг меня расплывается, и я оказываюсь где-то ещё.

Я готовлю кофе на кухне своей старой квартиры. Элис разгадывает кроссворд, сидя на диване. По телевизору с выключенным звуком идёт «Миюки в Стране Чудес», странная фетиш-аниме версия «Алисы в Стране Чудес». Из маленького бумбокса на стойке играет «Мир бардак. Это в моём поцелуе» группы «X».

— Слово из восьми букв, «щедрая флора», — говорит Элис.

— Понятия не имею. Ты же знаешь, я ненавижу кроссворды.

— «Геноцид», — говорит она и заполняет клеточки.

— Чего?

Она не поднимает глаз.

— Как насчёт слова из пяти букв, «родственник Пиноккио»?

— Не знаю.

— «Шеол»[75].

Я оставляю кофе и подхожу к дивану.

— Что это за кроссворд?

— «Кости святых». Семь букв. «Армагеддон».