Алмазы шаха. Повести, роман

Миша промолчал. Он прекрасно понимал: полицейский не преувеличивает. Про камеры, с умыслом заселяемые только националами, вроде бурят, тувинцев или лезгин, он не раз слышал дома, на родине. И знал: такую же штуку, какой угрожает ему сейчас Батмаз, с ним вполне могли проделать и там - попадись он в руки родной ментовки. Там с белыми националы в камерах поступают примерно так же, как живописал ему Батмаз. Что ж, подумал Миша, если он попадет когда-нибудь в переплет вроде этого, ждать не будет. Пойдет на ножи, насмерть. И постарается при этом прихватить кого-нибудь с собой.

Перегнувшись через стол, к Мише, Батмаз вдруг застыл. Казалось, он сейчас к чему-то принюхивается. Губы его раскрылись, образовав крохотную щелочку, глаза сузились, дыхание стало неровным. Сказал шепотом:

- Вот что, парень: я могу тебе помочь. Но при одном условии: если у нас будет разговор о том, что ты взял там, в России. То, из-за чего Интерпол стоит на ушах. Понял?

Вглядываясь в сузившиеся глазки полицейского, Миша подумал: интересно, что все это может значить? Из текста, который изрек сейчас Батмаз, выходит: он знает об алмазах шаха. Точно. «Из-за чего Интерпол стоит на ушах…» Интерпол может стоять на ушах лишь при одном условии: если его на эти уши поставила российская милиция. Что ж, все это вполне возможно. Но есть кое-какие нюансы. Например, почему бы Батмазу не сказать ему об этом прямо? Не закрывая при этом ладонью нижнюю часть сообщения? Да и вообще, что за прикол - говорить с ним вот так, перегнувшись через стол? Шепотом? Ясно, это покупка. Обычная покупка.

Считая, видимо, что нужный эффект достигнут, Батмаз снова выпрямился на стуле. Взял оставленную в пепельнице сигарету. Затянувшись, спросил:

- Так ты все понял? Каменский?

- Простите, господин лейтенант, но я понял только одно: вы меня с кем-то путаете. В России я ничего не брал. Что же до Интерпола, то там ведь тоже могут ошибаться.

Батмаз сосредоточился на изучении струящегося из сигареты дыма.

- Ладно. Думай, голова. Сам понимаешь, ставка у тебя ограниченная. А я пока попробую связаться с капитаном Онселем.

Сняв трубку, Батмаз коротко переговорил с кем-то. Закончив разговор, который он вел на беглом турецком, сообщил:

- Капитан Онсель сейчас придет.

Капитан Онсель вошел в комнату примерно через минуту. На Мишу он посмотрел как на пустое место. Видимо, полицейские обменялись какими-то знаками, потому что Батмаз тут же ушел. Онсель сел на его место. Несколько секунд он сидел так, будто, глядя на Мишу, легко видел находящуюся за ним стену. Наконец спокойно сказал по-английски:

- Я правильно понял: вы попросили лейтенанта Батмаза вызвать меня?

- Да, господин капитан. Я хотел бы с вами переговорить.

- О чем? Есть что-то, чего вы не можете сообщить лейтенанту Батмазу?

- Не в этом дело, господин капитан. Просто мне показалось…

- Что вам показалось?

- Мне показалось, что вы сможете меня понять.

- Понять в чем?

- В том, что я невиновен.

Проклятье, подумал Миша. В глазах полицейского, который сейчас на него смотрит, можно прочесть только одно: враждебность. И все же надо попробовать договориться с ним. Другого такого случая у него может и не быть.

- Вы совершили огромную ошибку, если вызвали меня только для этого. - Онсель улыбнулся деревянной улыбкой. - Огромную.

- Но я действительно невиновен. Я попал в эту историю из-за какой-то нелепой путаницы.

Онсель прищурился. Сказал жестко:

- Никакой путаницы нет.

. - Есть… - Миша с ужасом понял: в его голосе нет былой уверенности. - Я могу объяснить, как все было…

- Не нужно ничего объяснять. Найденные следы объяснили все за вас. Кроме того, уже после вашего задержания стало известно: вас разыскивают сразу две полиции, России и Украины. Теперь вами заинтересовалась третья, а именно наша, турецкая полиция. Допускаю, что одна полиция еще может что-то перепутать. Но три - вряд ли.

- Да, я иностранец, здесь меня никто не знает, и все же у меня есть счет в банке… - Миша сам не понял, зачем он все это произнес.

- Что? - Онсель округлил глаза. - Что вы несете? В каком банке?

- В вашем Зираат-банке… - Встретив взгляд полицейского, Миша осекся. Онсель покачал головой:

- Предупреждаю: если вам нечего больше мне сообщить и вы оторвали меня от дел впустую - пеняйте на себя. У вас есть что-то сказать мне по делу?

- Но это дело… - Сказав это, Миша подумал: зачем я упорствую?

- Дело… - Онсель досадливо повел подбородком. - Каменский, вы думаете, здесь сидят идиоты? И мы не знаем об этом вашем счете? Знаем. Могу вас обрадовать: ваш счет в Зираат-банке арестован.

- Арестован?

- Да. Заморожен. Пока не будет выяснено, насколько честным способом вам удалось заработать эти деньги. Что совершенно естественно.

Все, подумал Миша. Счет в Зираат-банке был его последним шансом. Теперь ему надеяться не на что.

Онсель нажал кнопку на столе. Кивнув вошедшему Батмазу, что-то коротко сказал. Вышел.

Усевшись за стол, Батмаз злорадно ухмыльнулся:

- Что, поговорил с капитаном Онселем?

Миша не ответил.

- Ладно, босяк. Хватит чикаться. Пришла тебе пора понюхать настоящей тюрьмаы.