Алмазы Карибского моря

— Его любая ворона перелетит и не заметит, — усмехнулся Майкл. — Так что Гоголь внес в умы читателей дезинформацию. Мол, редкая птица долетит до середины Днепра. Ложь.

— Это была гипербола, преувеличение, — сказал Быков. — Неужели не ясно? У того же Гоголя два мужика гадают, как далеко уедет колесо, отвалившееся от брички. Они решают, что аж до Москвы.

— Может быть, может быть, — сказал Майкл, — но лично меня Днепр не впечатляет.

— Здесь находилась самая узкая часть русла. И переправа, которой пользовались все, кому не лень: скифы, печенеги, половцы, татары, турки, славяне. А потом ее взяли под контроль казаки.

— Небогато жили, — оценил Майкл, разглядывая церквушку, окруженную жилыми хатами, мастерскими и сторожевыми башнями.

Реконструкция казацкой крепости выглядела неубедительно.

— Предлагаю взять велосипеды и прокатиться по острову, — сказал Быков. — Все эти достопримечательности для туристов навевают тоску. Лучше природой любоваться.

— Поехали, — согласился Майкл.

Они прокатились вокруг голого скелета легендарного тысячелетнего дуба, под которым якобы сочинялось письмо турецкому султану, сделали селфи на фоне Дурной скалы, где отбывали наказание провинившиеся казаки, и вернулись обратно.

— Все это ерунда, — заключил Майкл, пока они ждали такси. — Очень скоро мы на своей шкуре испытаем, каково это — быть настоящим казаком.

Он все чаще переходил на русский язык, которым владел куда лучше, чем Быков — английским. Правда, вспоминал молодость лишь в тех случаях, когда рядом не было посторонних. Чувствовалось, что он очень гордится статусом американского гражданина и любит производить впечатление на окружающих. С таксистом этот трюк возымел обратный эффект. Услышав английскую речь Майкла, он не просто задрал цену вдесятеро, но еще и потребовал, чтобы с ним расплатились долларами.

— Перебьешься, — осадил его Быков. — Не раскатывай губу, парень. Мы цены знаем. Или позвонить твоему диспетчеру?

Таксист доставил их в отель за стандартную плату и проводил таким ненавидящим взглядом, словно они его ограбили.

— Менталитет аборигенов не меняется, как я вижу, — прокомментировал Майкл.

— Я тоже абориген по большому счету, — напомнил Быков.

Он хотел добавить, что и сам Майкл не успел стать ни техасским ковбоем, ни голливудским персонажем, однако сдержался.

В отеле было скучно и жарко, кондиционер не работал, будучи забитым тополиным пухом еще с прошлого года.

— Почему же не чините? — спросил Быков у администратора.

— Средств не хватает, — ответила она печально.

— Но ведь постояльцы платят?

— Постояльцы платят. А средств нет.

Это была извечная тайна, куда более сакральная, чем, скажем, загадочная русская душа. Деньги здесь, в отличие от Запада, не накапливались и приумножались, а бесследно растворялись, как будто их никогда не было.

Быков уснул в душном, прогретом за день номере и видел сны, похожие на предсмертную агонию. Ноги не ходили, лестницы вели не туда, нужные двери не обнаруживались, повсюду подстерегали злобные, опасные существа, способные принимать облик то крохотных мышей размером с горошину, то гигантских тираннозавров, преследовавших Быкова до рассвета.

Насладиться кондиционированной прохладой удалось лишь на следующий день в Никополе, куда новые знакомые прибыли на следующий день, когда Джейн объявила, что ее самочувствие пошло на лад. Правда, во всем городе не нашлось отеля, который бы устроил придирчивых американцев, поэтому, подключившись к интернету, Быков нашел им великолепную трехкомнатную квартиру с видом на Днепр, двумя кондиционерами и тучей комаров, которые предательски объявились ночью, чтобы доказать людям, что существуют вещи похуже жары и ночных кошмаров.

Утром Майкл и Джейн вышли из своей комнаты бледные и изрядно помятые. Быков пообещал обзавестись приспособлением для отпугивания насекомых и отправился на прогулку. Блуждая по улицам, он старательно искал приметы славного прошлого Никополя, но не находил их. Ничто не намекало на то, что в старину здесь проходили пути, известные как «из варяг в греки» и Чумацкий.

От казацкой переправы через Днепр давно и следа не осталось. И вряд ли кто-то из никопольцев сознавал, что живет на той земле, где некогда была основана первая Сечь, что отсюда ходил в походы Сагайдачный и что здесь был избран гетманом Богдан Хмельницкий.

Вернувшись на квартиру, Быков с тайным удовольствием обнаружил, что Джейн скучает в одиночестве, вяло просматривая ленту Инстаграма.

— Где Майкл? — спросил он.

— У него встреча, — ответила она, не поднимая взгляда.

На ней была желтая майка, делающая ее похожей на бабочку-лимонницу. Волосы ее были перевязаны лентой в хвост, который болтался при каждом движении головы. Шорты почти не скрывали ног, покрытых блестящей, словно лакированной, кожей. Много бы отдал Быков за право прикасаться к ним всякий раз, когда возникнет такое желание.

Желание возникло, а права не было. Он сел на дальнее кресло, чтобы не стеснять Джейн, расположившуюся на диване.

— Встреча? — переспросил он удивленно. — Разве Майкл здесь кого-нибудь знает?