Алмазы для Золушки

Рафаил шёл по людным вечерним улицам Парижа, и с каждым шагом его наполняла неприятная жалость к себе. «Старею, – пришла обречённая мысль. – Раньше так не раскисал». Он думал о том, что с каждым годом шансов окончательно опуститься и стать бездомным клошаром у него все больше, а возможность забрать спрятанные в тайнике, в селении буру алмазы – все меньше. И стоило подумать об алмазах, эта мысль закрутилась, засвербила у него в голове, как назойливый комар. В тысячный раз он представлял, как было бы здорово снарядить экспедицию в джунгли, достать драгоценные камни, вернуться и зажить безбедно, в собственном доме. Но все эти мечты заканчивались одинаково – он с неизменным раздражением напоминал себе, что на такую экспедицию у него нет ни денег, ни товарищей, ни сил. Зато в изобилии есть враги: полиция, разыскивающая его за грабежи, верные слуги Нгваме, а теперь еще и приспешники Бальтазара…

И сложно сказать, кто опасней – ищейки обиженного шамана или оскорбленного головореза. Похоже, всем и каждому в этом городе нужен Антуан Вильре, неспешно приближающийся к дому Милены. Причем, вовсе не для того, чтобы накормить, напоить и устроить на ночлег…

Подул прохладный ветерок, и Вильре плотней запахнул куртку. Через месяц наступит осень, потом зима. Где он будет ночевать тогда? Вряд ли роман с Миленой продлится дольше нескольких недель…

* * *

В Борсхане и в конце августа температура не опускается ниже плюс 28 по Цельсию. А в тюрьме не дует ночной освежающий ветерок из джунглей.

Весь покрытый потом, Абрафо Траоле лежал на циновке в восточном крыле тюрьмы, известной как Ферма дядюшки Тома, в той самой камере, где когда-то отбывал срок по статье «измена национальным интересам Борсханы» Абиг Бонгани. Недобрую иронию судьбы мог оценить только посвящённый. Траоле являлся заместителем Бонгани, когда случился очередной правительственный переворот. Директор БББ был ключевой фигурой павшей власти, такие первыми попадают под нож «революции». Гильотина, виселица, расстрел… Или столб со стервятниками… Но Абиг Бонгани лично контролировал несколько очень важных и очень прибыльных дел. Зачем убивать человека, который много знает и умеет? Возможно, завтра он пригодится снова. В развивающейся африканской стране остро стояла проблема дефицита кадров.

«Лучше бы я его убил, – думал Абрафо, вдыхая до боли знакомый запах бетонной стены. – Была ведь такая мысль… Тогда директору БББ Джелани Афолаби некого было бы вытаскивать из тюрьмы, чтобы отправить на поиск треклятых алмазов. Но команды убивать никто не давал. А самовольство могло вызвать начальственный гнев, который тоже был чреват нехорошими последствиями. Словом, выбор так себе. Если уж в БББ выпадает плохая карта, игра выдаётся по-настоящему паршивая…»

Траоле отвернулся к стене, каждую щербину и трещину которой знал наизусть, и прикрыл глаза. Ещё одна ночь, ещё одно усилие заставить себя уснуть. Одно время, пока не кончились деньги, он наладил через охранников поставки снотворного. От таблеток его вырубало через полчаса. Но медикаментозный сон – слишком крепкий. Он не слышал, какие гадости рассказывает про него Гвембеш, когда он спит. А тот, в конце концов, сделал ему предъяву – якобы Абрафо, со сна, справил нужду мимо очка, и теперь из его камеры воняет на весь блок. Тюрьма никак не меняла Гвембеша – уже больше пяти лет его любимым занятием было глумиться над новичками. Хотя Траоле не был новичком и все знали подлую натуру Гвембеша, но оскорбления и глумления все равно не поднимают авторитета – как раз наоборот.

Две недели Гвембеш издевался над ним, как хотел. Много раз Абрафо оставался без еды, потому что Гвембеш успевал как-нибудь её опоганить – плюнуть в тарелку или бросить туда мокрицу. Но он недооценил бывшего сотрудника БББ. Однажды Абрафо Траоле так избил его на прогулке, что Гвембеш отлёживался в лазарете месяц, потом учился заново ходить на костылях. А когда переломы зажили, его стали выводить на прогулку отдельно от остальных, и по здешним меркам это был позор.

Абрафо понимал, что Гвембеш воспользуется любым случаем, чтобы поквитаться, и постоянно оставался начеку. Тем более что деньги кончились и от снотворного ему пришлось отказаться, теперь бессонница терзала его взамен Гвембеша. Или наряду с ним.

Абрафо вздохнул и принялся мысленно считать слонов. Коров он считал на прошлой неделе. Помогало плохо. Он забылся тяжёлым душным полусном, когда ночь уже катилась к рассвету. В ночном мороке проплыли обрывки каких-то картин из прошлой жизни – почтительные, зависящие от него люди, важные, хорошо обставленные кабинеты. Едва развернувшись, красивые сны схлопывались в чёрный, наполненный чужим дыханием мрак. А потом и мрак лопнул, как мыльный пузырь, опустившийся на землю.

– Вставай! – услышал он.

Голос был негромкий и как будто не слишком злой. Ещё не вернувшись окончательно в реальность, Абрафо знал, что у камерной решетки стоит тюремный охранник из заступившей смены, который пришёл, чтобы увести его перед общей побудкой.

Абрафо сел на циновку, прислушиваясь к бешеному стуку сердца.

– К двери!