Алмазы для Золушки

Впрочем, в мировые СМИ поступила несколько смягченная информация: дескать, высокопоставленные военные и чиновники Борсханы, забыв о служебном долге, разворовывали государственную казну, покупали шикарные дома по всему миру, строили дирижабли, а вдобавок, вступив в сговор с врагами из США, организовали заговор против законного правительства… Заслужив за свои злодеяния смертную казнь, они были помилованы гуманным Президентом Кинизела Бело и отправлены в тюрьму на длительные сроки…

Когда Виктор и Сьюзен читали это сообщение, исклеванные тела Афолаби и Бонгани уже сорвались с веревок, упали вниз и через специальную калитку были выброшены за забор, в джунгли, на съедение гиенам. Такая же судьба постигла десяток «Чёрных леопардов» из личной охраны Афолаби и Бонгани, расстрелянных накануне. Только Мадиба Окпара бесследно исчез.

Смягченный вариант информации об этих событиях не мог обмануть бывших сотрудников DRM. Виктор и Сьюзен многозначительно переглянулись.

– Моя подопечная должна быть довольна, – сказала Сьюзен. – Все причастные к смерти ее отца получили по заслугам! Причем, с твоей помощью! Теперь ты с ней в расчете?

Виктор помолчал, словно раздумывая.

– Не знаю. По-моему, не совсем…

На горизонте вновь шел белый многопалубный лайнер. Виктор уже понял, что здесь пролегают маршруты комфортабельных и дорогих круизов. Возможно, они со Сьюзен когда-нибудь тоже отправятся в такой. Почему бы и нет?

Над верандой с криками летали чайки, надеясь на поживу. Жаку это что-то напомнило. Но он отогнал мрачные мысли.

Эпилог

Год спустя

В бухгалтерии бывшей картонажной фабрики ничего не изменилось: такие же обшарпанные столы, раздолбанные стулья, древние компьютеры и отклеивающиеся обои на стенах. Даже лай дворняжки Турбо во дворе такой же – беспричинный и бестолковый. И дела остались прежнего уровня.

– Принято решение возродить народные дружины, так что записывайтесь! – профорг Нинванна помахала над головой общей тетрадью. – С казаками патрулировать будете, может, познакомитесь, шуры-муры закрутите, а там, может, и замуж… Вот ты, Алена, замуж хочешь?

– Я хочу, чтоб от меня все отстали, вот чего я хочу, – буркнула Алена, которая заметно похорошела, но характер, судя по всему, не улучшила.

– А кто к тебе пристает? – с готовностью вмешалась главбух Татьяна Витальевна. – Кто прохода не дает? Может, женихи осаждают?

– А я не хочу замуж за казака! – сообщила новенькая – Лизавета, хотя у нее ничего и не спрашивали. Она сидела на месте Киры, а той пришлось приткнуться с торца за столом Наташки, которая, как всегда, опаздывает. Над своим новым местом Кира пришпилила к стене грамоту: «За успешное выполнение важного правительственного задания», на которую никто не обращал такого внимания, как когда-то на журналы с ее фотками на Бале Цветов. Точнее, вообще не обращали никакого внимания!

«У меня таких грамот штук сорок!» – сказала в первый день Нинванна, и больше коллеги к этому вопросу не возвращались.

– Тебя, Лизка, еще никто замуж не зовет! – в кабинет зашла запыхавшаяся Наташка. – Ни казак, ни маляр, ни немец – никто! Вон, Кирку позвал француз, она уши и развесила, а он ее поматросил и бросил! Так, подруга?

Она подошла к своему столу, наклонилась к Кире, чмокнула воздух возле щеки, села рядом.

– Ты не обижайся, подруга, всяко в жизни бывает! Если бы я обижалась, когда меня бросают, так уже давно бы сидела в дурдоме!

– Попрошу записываться! – трясла тетрадью Нинванна.

– А почему меня увольнять должны? – вдруг возмутилась Лизавета. – Меня на постоянную работу брали, не на декретное место! А тут заявилась эта цаца, и я сразу две недели отрабатываю! Ну и что, что у нее грамота? У меня тоже есть! Я в школе первое место по бегу выиграла!

– Так что, подруга, у тебя ничего интересного на этот раз не было? – спросила Наташка. – Ни балов, ни шмаров? Небось, ругались, да имущество делили?

Ее перебил вызов допотопного телефонного аппарата – черного, с круглым диском номеронабирателя, и отбитым уголком корпуса. Почему-то на него не обращали внимания. Звонок был долгим и пронзительным, но никто не брал тяжелую эбонитовую трубку. Лизавета продолжала возмущаться, но ее слышно не было: только открывался и закрывался рот, кривились губы, морщился лоб. Так же беззвучно говорила что-то Наташка. Как будто в телевизоре выключили динамик. Может, этот противный звон проникал в сознание и перекрывал все другие звуки?

Сверлящий мозг звонок вырвал Киру из липкого противного сна, причем с такой силой, что она села в кровати, а потом и вовсе вскочила, чтобы сон не затянул ее обратно. Это был не телефон, а будильник, совсем в другом месте, в другой стране, и даже в другой жизни.