Алмазы для Бульварного кольца

Ангольская столица в тот день конца октября 1980 года встретила пассажиров рейса «Аэрофлота» Ил-62М Москва – Будапешт – Луанда ожидаемо душным, влажным воздухом, несмотря на то, что на часах по местному времени было всего лишь около десяти утра. В знакомом Олегу по прежнему приезду небольшом зале прилетов в «режиме торшера» работали прикрепленные к стенам телевизоры, передававшие новости единственного телеканала, основанного около пяти лет назад, Общественного ангольского телевидения. Сообщения ведущего прерывались межпрограммными вставками в виде бравурных жизнеутверждающих джинглов на фоне кадров с марширующими военными национальных вооруженных сил ФАПЛА, сбитого юаровского истребителя, пронзенного стингером и разлетающегося на куски, на фоне карты Анголы, отбивающей атаки захватчиков-империалистов. Заявления и одновременно призывы к народу страны и ко всему прогрессивному человечеству повторялись с настойчивой регулярностью, так что, получая багаж, можно было услышать их не единожды:

Esmaguemos os racistas sul-africanos e os seus lacaios!
Ao inimigo nem um palmo da nossa terra!
De Cabinda ao Cunene, um só povo, uma só nação!
Viva Angola, trincheira firme da revolução em África![18]

На выходе в город прилетевших уже ждали не только несколько встречающих из советского посольства и военной миссии, но и толпа черной детворы. О маленьких попрошайках Олега предупредили рыбаки: они не советовали давать им что бы то ни было – конфеты, жвачку или мелкие деньги: «Налетят на тебя, потом ты от них не отлепишься!».

Толпа подростков и просто детей лет трех-четырех, взятых, видимо, «на стажировку» своими старшими товарищами, стояла чуть в стороне и с неотрывным вниманием следила за прилетевшими. Один из них, видно, самый бойкий, с всклокоченными, не шибко чистыми волосами, решительно приблизился к Олегу и попросил «чоп-чоп», что-нибудь поесть, поясняя это жестом. Олег, не церемонясь и чуть грубовато, предвидя неизбежное продолжение просьбы, отбрил мальчишку: «Sai daqui, já! Vai еmbora!»[19].

Глаза пацана в одно мгновение налились злостью, а интонация голоса с просящей сменилась на требовательную: «Chop-chop! Quero comer!»[20] Не желая отступать, Олег повысил голос и повторил сказанное: «Пошел, пошел!»

Тогда мальчишка, уже повысив голос настолько, насколько у него это вышло, угрожающе ответил, что он на своей земле, «пошел» – это для тех, кто сюда приехал, сам убирайся отсюда. ЗДЕСЬ – АНГОЛА! Eu estou aqui na minha terra. Sai daqui – é pra você. Aqui – Angola!

Несколько оторопев от такого выпада и не желая спорить с аборигеном дальше, Олег занялся погрузкой вещей в подъехавший за ними микроавтобус. «Пожалуй, точнее и не скажешь, дорогой камарада: здесь тебе не Союз, здесь Ангола. Мамочки рядом не будет, так что привыкай!» – подумал про себя Олег, грузя в машину чемоданы.

Дорога в советскую военную миссию пролегала сначала по пригородным кварталам, которые мало чем отличались от каких-нибудь бразильских трущоб – фавел, которые Хайдарову приходилось видеть в передаче «Международная панорама» или в цикле программ «Камера смотрит в мир». Там наши зарубежные корреспонденты часто отыскивали самые неприглядные кадры капиталистической действительности, рассказывая гражданам СССР о том, как тяжело живется в какой-нибудь стране «желтого дьявола». Глядя на проплывавшие за окном микроавтобуса наспех сложенные из листов шифера и фанеры хибары, в эти телевизионные рассказы легко верилось, если бы не одно обстоятельство: Ангола под руководством СССР и стран народной демократии строила у себя социализм, руководствуясь марксистско-ленинским, единственно верным в мире учением.

Из сравнительно небольшого количества машин самых разных, в основном западных марок, в потоке выделялись легковые авто, на боку которых печатными буквами красовалась надпись «Particular», мол, «Частная собственность». Водитель, Володя, средних лет мужик, живший здесь с женой и пятилетним сыном уже не первый месяц или даже год, отвечая на вопрос Олега, пояснил: все это – автомобили, брошенные португальцами, бежавшими из Анголы в середине семидесятых, после Независимости:

– Продать их было некому, народ сюда из деревень попер, вокруг нищета. Белые, все, кто мог, уезжали: их тут новая власть, фапловцы и спецслужбисты – кого ограбит, кого раскулачит и из дома выгонит, кого посадит, а кого и подстрелит, как говорится, без суда и следствия. Так они и повалили к себе на историческую родину, где многие никогда и не жили: родились здесь, в Анголе. А машины просто на улицах бросали, иногда прямо с ключами. Вот «анголане» их тогда понахватали себе, кто сколько мог. Потом уже эти надписи навесили, «частная собственность», мол.