Алмазы для Бульварного кольца

– Москва. Уходящая натура. В выходные люблю погулять с камерой по окрестным дворам.

– И ведь не жалко денег?! Пленка на тридцать шесть кадров, наверное, стоит, как две кружки пива? – с деланной иронией произнес Олег. – Уважаю! – он с восхищением всматривался в запечатленную на бумаге жизнь подворотен, пытаясь распознать знакомые места.

– Это история. Скоро всего этого не будет, город меняется на глазах. Скоро Москва купеческая уйдет в тартарары и придет совсем другая, вот увидишь…

– А тебе-то это зачем? – все еще не веря в бескорыстность Гришиного хобби, посмотрел ему во вдруг ставшие бездонными глаза Олег.

У Гриши была удивительная способность видеть перспективу, в пустоте находить какие-то вещи, которые потом могли пригодиться. Он все время был в движении, движение это не всегда было вперед, иногда оно просто имело целью выбраться наружу, за рамки происходящего.

– Как тебе сказать… Что мы обычно видим на фото? Фасады, памятники, красивые здания, рожу свою или чью-нибудь на переднем плане? Москва – город фасадов, никто не показывает зафасадную жизнь, жизнь подворотен.

– В общем, согласен, – глотнул еще пива Олег. Напиток располагал к доброму разговору, нежели к горячему спору. Зачастую от напитка зависит истина, подумал вдруг он. В каждой искренности своя доля спирта. – Если есть ворота, то должна быть и подворотня. Судя по твоим снимкам, у нас вся страна – одна большая подворотня. Особенно вот на этом, – рассмеялся Олег.

– Да, ты представляешь: выхожу как-то из дома, смотрю, мужик лежит на асфальте, глядит в небо и курит. А рядом бутылка пива. Красота, балдеж! Попробуй-ка вот так лечь на улице, сразу заберут, а в подворотне все свое, родное. Даже стены и менты.

– Да, контраст. Давай тогда за Москву, за «город контрастов»! И чтоб никакие бури ее не смели с лица земли!

«Предолимпийский балдеж»

Столица СССР в преддверии Летних Олимпийских игр 1980 года представляла собой довольно курьезное зрелище. Один из москвичей или гостей столицы в длинной очереди к уличному автомату с заморским напитком «Фанта», которым оперативно заменили привычную газировку с сиропом или без, скорее всего, находясь под легким воздействием более действенных, крепких напитков, очень метко охарактеризовал Олегу тогдашнее состояние Москвы и ее обитателей: «предолимпийский балдеж».

В столичных табачных киосках, где до этого продавали папиросы, сигареты, спички и прочую мелочь, появилась вожделенная жвачка, жевательная резинка, «чуинг гам»! Вот в это вообще невозможно было поверить. Олег пробовал ее только в десятом классе – в порциях не более половины или даже четверти пластинки – благодаря другу и однокласснику, у которого родственники жили в ГДР, и куда тот пару раз ездил по их приглашению. И еще как-то Вероника, его старшая сестра, привезла вместе с парой бутылок тамошней воды в бутылках по 0,33 литра (потому что это тот самый объем жидкости, который позволяет человеку утолить жажду!) несколько жевательных резинок из Прибалтики, правда, не «фирменных», а местного производства. Появившаяся перед Олимпиадой советская жвачка была трех видов – мятная, фруктовая (апельсиновая, малиновая и клубничная), которые были более-менее приличными, хотя довольно быстро теряли свой аромат, и кофейная. Эту жевать было невозможно из-за навязчивого и приторного, неестественного, как и сам советский растворимый кофе, вкуса. Кроме того, ни одна из советских жвачек, в отличие от фирменных западных, не позволяла выдуть из нее пузырь. Казалось бы, мелочь, но когда ты видел парня или девушку с прилепленным к губам белым пузырем, ты сразу же понимал: «Это да, это фирма́. В упаковке, с неизменной олимпийской символикой в виде условного изображения одной из башен Кремля со звездой наверху и пятью олимпийскими кольцами внизу, было по пять пластинок. Тогда многие товары носили этот символ, что автоматически повышало их розничную цену на 15 процентов. Советская жвачка стоила полтинник, пятьдесят копеек, а фирменную на черном рынке из-под полы все еще уверенно продавали за три рубля. И, тем не менее, выпуск советской жвачки был огромным достижением, и «Партия и правительство» вместе с фабрикой «Рот Фронт» под Олимпиаду не зря наладили ее производство. Советские люди теперь с особой гордостью ходили мимо иностранцев, двигая челюстями, не очень стремясь закрывать рот, в котором периодически белела наша родная советская «чуинг гам». Чем вам не подрыв западной капиталистической экономики и не торжество идей социализма и коммунизма? Оставалось лишь чуть-чуть поднажать, и загнивающий капитализм окажется в полном нокауте.