Алмазный маршрут

Схватив рюмку, он опрокинул ее в рот. Коньяк попал не в то горло, и Черниченко зашелся кашлем.

Климов постучал его по спине, и кашель прекратился.

— Ну что, успокоился? — спросил Климов. — Не впадай в истерику. Нам сейчас нужны железные нервы и твердый рассудок. Понятно, Вилес?

— А говорил, запомнить не можешь? — усмехнулся Черниченко. — Да понимаю я все, Аркаша. Не переживай. А впадать в истерику я только при тебе и могу. Потому что мы с тобой друг друга знали еще тогда, когда ничего этого не было. Ни Трениных, ни Канторов, ни всей этой фигни. Ладно, кончилась лирика. Давай обратно к делам. По моим данным, «Самоцветы» готовятся переправить из Намибии большую партию черных алмазов. Кантор вернулся в Россию в первую очередь по этой причине! Сейчас мои люди, при активном содействии генерал-майора Буянова, выясняют, где и когда это произойдет. Поскольку Кантор по объективным обстоятельствам не сможет получить эту партию, ее получим мы. А точнее, вы, Аркадий Семенович, вместе с моим старинным другом Яковом Севастьяновичем. И в тот самый момент, когда Тренин будет торжествовать победу, неожиданно произойдет досадное недоразумение, которое помешает ему в полной мере насладиться успехом. Он умрет. А мы, как ближайшие партнеры, заберем себе весь бизнес.

— Не забывай, существует еще и Бабушкин, — напомнил Климов. — Он может не согласиться.

— Если он не согласится, то присоединится к остальным партнерам.

— Так, может, нам не стоит с этим тянуть?

— Стоит, — покачал головой Черниченко. — Он живет в этой гребаной Намибии более десяти лет. Он там всех знает, и его каждая собака знает. Зачем нам терять таких людей. Это только наши силовые ведомства разбрасываются хорошими кадрами. Поэтому наша страна сейчас в заднице. А поскольку мы не хотим оказаться там, где наше государство, мы не станем торопиться. Ладно, Аркаша, давай выпьем за то, чтобы думать головой. Если мы и дальше будем так поступать, у нас все получится.

Глава вторая

До Екатеринбурга Галина доехала без приключений. Соседи по плацкарту попались спокойные, и большую часть пути она рассматривала сквозь окно классические среднерусские пейзажи. Покосившиеся деревеньки, широкие поля, затянутые льдом водоемы, на которых были отчетливо видны фигурки любителей зимней рыбалки. Параллельно с этим Галина изучала книгу «Современные методики преподавания в средней школе». Книга была написана очень невнятно, и большая ее часть была посвящена игровой методике. Автор утверждал, что игровая форма обучения одинаково успешно работает и в начальных, и в старших классах.

С этим постулатом Галина была не согласна. Игра — это, конечно, прекрасно, но ведь какие-то вещи надо просто учить. Например, стихи.

Впрочем, автор книги — а из аннотации Галина узнала, что он имеет звание профессора и доктора педагогических наук, — заявлял парадоксальную вещь. Он считал, что учить стихи в школе вообще не обязательно. Он был явным приверженцем точных наук.

Почти на пятидесяти страницах он демонстрировал, как в игровой форме выучить таблицу умножения, и утверждал, что точно так же можно выучить и логарифмы, и интегралы.

Отчего-то доводы доктора педагогических наук показались Галине неубедительными.

И вообще эта книга очень напомнила ей одно теле-шоу, идущее на каком-то из центральных каналов. Там людям (разумеется, случайно выбранным семьям) предлагалось бесплатно сделать ремонт в квартире. Авторитетные дизайнеры по интерьерам излагали свои выстраданные концепции и предлагали свое оригинальное решение.

Решения подчас действительно были крайне оригинальными. Например, смешать в одной комнате какие-нибудь народные мотивы (от древнеславянских до древнеацтекских) и ультрамодный кибернетический стиль а-ля фильм «Матрица». Выглядели такие экзерсисы, мягко скажем, специфически. Впрочем, дизайнеров это абсолютно не тревожило, поскольку какие-то вещи рассчитаны не на средние умы. Но главной особенностью этих авторских «ремонтов» было нечто другое, из-за чего у Галины и возникла параллель с книгой. Дизайнеры абсолютно не брали в расчет утилитарное назначение квартиры. Все, что не укладывалось в рамки их концепции, безжалостно выносилось вон. Так, например, вместо нескольких книжных шкафов в комнате появлялась тумбочка с небрежно набросанными журналами и плетеное кресло. Зато на полу добавлялся горшок с экзотической пальмой, а на стене развешивался гобелен с несколькими японскими иероглифами. Или из квартиры бесследно исчезала стенка, а на ее месте появлялась хрупкая этажерка с выставленными на ней глиняными фигурками гномов.

Безусловно, во всем этом присутствовал «message», некая идея или послание, которое дизайнер пытался передать через выстраиваемый им интерьер (хотя, поскольку понять самим, что именно имел в виду автор, было сложно, дизайнерам в конце передачи приходилось самим объяснять смысл). Но каждый раз у Галины возникал закономерный обывательский вопрос: а вещи-то куда делись?