Альманах «СовременникЪ» №4(24) 2021 г. (посвященныи 800-летию Александра Невского)

Алексей с трудом повернул голову в сторону, к свету, и голова соседа припала еще плотнее, щека к щеке. Он все еще стонал, дышал хрипло, неровно и с каким-то бульканьем не то в горле, не то в груди. Потом все затихло – ни стонов, ни хрипов и бульканий. Окоченела нога. Мужчина замер, недвижный и тяжелый. Нежилец. Макавеев опять забылся в бесчувствии.

Спасательные работы начались быстро. Самолет рухнул вблизи аэропорта на глазах обслуживающего персонала, всего-то в нескольких сотнях метров от ограждения взлетного поля. Съехалась техника, машины скорой, сбежались работники аэропорта и спасатели. Поначалу выносили живых и полуживых людей. С Макавеева стащили мужчину, и ему стало свободнее. Когда он снова очнулся, то соседа не было, как не было и спасателей. Утащили не того, вместо живого – мертвого. Оставалось ждать.

Алексей с жадностью вдыхал свежий воздух, пытаясь осмыслить случившееся. Боли он все еще не ощущал, лишь полная беспомощность сковала тело да туманное сознание фиксировало обстановку. Падение на взлете. Счастливое стечение обстоятельств, сохранившее ему жизнь. Это пассажир, пересевший к товарищам, освободил ему кресло, оказавшееся в зоне относительной безопасности. Вот она, неразлучная «святая троица», лежит бездыханной справа. Все вместе, как и хотели. Еле дотянувшись, стер с челюсти ошметки спекшейся крови, чужой или своей. Когда же придут за ним? Надо было собраться с силами, кого-то позвать, похоже, вокруг остались только те, кому место в морге. Донимал холод. Зима стояла крепкой.

Скособочив голову, пытался следить через разлом за обстановкой на поле. Проходили редкие люди, и не близко. Основные действия спасателей развернулись с противоположного борта, накрененного к земле. Но вот мелькнула первая ласточка, это деловито прошагал майор Каюта, товарищ по работе, появилась хоть какая-то надежда на высвобождение. Прошагал и исчез, будто его и не было. И не позвать, и звука слабого не издать. Полное бессилие. Во рту какая-то помеха, не сплевывается, на зубах перекатывается что-то мягкое, и не понять, что там застряло. Густая слюна перемешана с кровью и сладостью от растаявшей конфеты. Тошно. Тело словно отбито палками со всех сторон. Отбивная котлета.

Превозмогая себя, отстегнул ремень, прицепленный к останкам кресла. Кругом все было размолото и перемешано, но какие же крепкие оказались ремни, совсем целые; иногда спасают. Спасли и его, Алексея, хотя и без Бога не обошлось. Хвостовая часть задрана кверху, будто горка. Там кресла целые, но пустые, значит, пассажиров поснимали и вывели. Или вынесли.

Дотянулся до разлома и заглянул вниз, под днище самолета. По снегу веером рассыпаны конфеты, те, что разносила проводница Галина Ушакова, так она представилась пассажирам. Виднелись разбросанные боты, сапоги и детские ботиночки. Нечистая сила срывала их с ног и швыряла без разбору, куда ни попадя. В снегу лежал фактически голый человек в позе спринтера, принимающего эстафетную палочку. Низкая посадка, широкий шаг, рука, вывернутая за спину, и голова, неестественно развернутая назад. Как он оказался раздетым? Хватит, насмотрелся. Надо ждать и быть готовым к появлению людей, если появятся.

Вдруг замаячила высокая тень, перемещавшаяся к нему, Алексею. Человек! Надо было обратить на себя внимание, а то исчезнет, как Каюта. Но как? Звать или поднять руку не было сил, их хватило, чтобы согнуть ее в локте и помахивать поднятой кистью с опорой на локоть, подавая безмолвный сигнал бедствия. Как болванчик. Заметил! Человек по русскому обычаю вспомнил чью-то мать, прозвучавшую в ушах поверженного пассажира самой нежной и желанной мелодией в жизни.

– Еще один жив! – прокричал человек кому-то вдобавок к упомянутой матери, и рука упала.

Сознание, ставшее ненужным, опять покинуло Алексея. Он очнулся от тряски скорой помощи, гнавшей по снежному бездорожью. Раненых развозили по городским клиникам. Той порой майор Каюта доложил сослуживцам, что Макавеева вынесли из самолета неживым, с проломами черепа, без пульса и горлом кровь. И все-то правильно пересказал майор, но жизнь еще не покинула снабженца, откомандированного в славный город Ленинград.