Альма

«Но, с другой стороны, являются вопросы: должны были союзники атаковать северную часть города или не должны? Могли они овладеть ею или не могли? Вступив на русскую землю, англо-французы имели при себе одну только полевую артиллерию и самый необходимый запас продовольствия и боевых припасов. Осадная артиллерия их оставалась на судах, и выгрузка ее в Евпатории или даже в устье р. Альмы была делом бесцельным и рискованным, потому, во-первых, доставка ее к Севастополю, при совершенном отсутствии перевозочных средств, была невозможна, а. во-вторых, она могла сделаться добычей наших войск, если бы они появились в виду Евпатории или на сообщениях союзников. Затем не только вблизи Севастополя, по и на всем протяжении морского берега между р. Альмой и городом не было места, сколько-нибудь удобного для выгрузки. Для этого необходимо было остановить эскадру в открытом море и выгружать припасы на открытом берегу при помощи мелких судов. Работа эта требовала значительного времени…^{1005}

Естественно, что в таком состоянии движение вперед было крайне затруднительным, Но холод и болезни были не всеми «радостями» первых дней в Крыму. Банально хотелось кушать… Таким образом, в том числе и «…общее утомление не позволило использовать победу».^{1006}

Об отдыхе и восстановлении в полном объеме сил, столь необходимых для победоносного завершения операции, приходилось только мечтать. Совершенно истощился запас продовольствия, а голод быстро свел на нет эйфорию от победы. Солдаты не брезговали обыскивать брошенные русскими ранцы в поисках продуктов, воды и волки. Банальное мародерство с первых дней кампании становилось явлением обыденным и привычным. В дальнейшем оно стало массовым явлением Крымской воины (вот вам и «последняя война джентльменов»!), которым не брезговали ни обозники, ни офицеры, ни военные чиновники. Позднее сцены всеобщего грабежа убитых в деталях описывал прибывший в октябре 1854 г, в Крым британский чиновник Джордж Тейлор, констатировавший с сожалением, что опоздание к полю сражения лишило его добычи.^{1007}

Значит, одной из основных причин того, что союзная армия не преследовала русских, является ее материальное истощение, усугубленное почти полным отсутствием транспортных средств. Генерал Бургойн считает, что армии была необходима 4–5-дневная передышка.^{1008}

Следующий фактор — отсутствие информации о русской армии. Начальник разведки англичан генерал Тайден на следующий после сражения день почил в Бозе. Хотя неизвестно какой был бы с него толк, учитывая предрасположенность последнего к неторопливым осадным действиям. Легкая бригада «на привязи». У Раглана просто не хватило ума пустить ее немедленно по следам Меншикова, поставив задачу вцепиться в него и не отпускать. Это должно было быть временем Легкой бригады Кардигана, не принимавшей участия в сражении, а значит, не уставшей и достаточно свежей, Пусть армия в это время отдыхает, зализывает раны, хоронит своих и чужих убитых, пополняет патронные сумки и орудийные зарядные ящики. Она свое дело сделала и пользуется заслуженным благом победы. Но война-то продолжается! И русская армия далеко не разгромлена. Но Сент-Арно уже, по сути, покойник и озабочен лишь подготовкой к встрече с Богом. Раглан откровенно слаб как командующий и, кажется, даже победив, не знает, как этой победой распорядиться.

Опрос пленных, естественно, не дает никакой информации. Никто ничего не знает. Русский главнокомандующий своими действиями запутал не только своих подчиненных, но и поставил в недоумение английского и французского коллег.

Более разговорчивые дезертиры тоже путаются. Генерал Бургойн намекает своим коллегам по союзному штабу, чтобы они не слишком принимали на веру их показания, так как понимает, что любой взятый в плен или добровольно перешедший к неприятелю, как правило, преувеличивает размер собственного поражения. S этом случае Бургойн предполагал, что размер ущерба для русских не столь уж значителен, особенно при их умении очень быстро приводить себя в порядок.^{1009}

ПРИЧИНА ТРЕТЬЯ: ИНФОРМАЦИЯ О ПРОТИВНИКЕ

Более того, Сент-Арно и особенно Раглан продолжали опасаться флангового удара и это вынуждало их быть крайне осторожными, даже до глупости, в результате которой Легкая бригада превратилась в «карманную» и не использовалась для разведки. Отсутствие таковой привело к тому, что только на определение своего местоположения некоторые полки затратили большую половину первой ночи после сражения.^{1010}