Читаем Альма полностью

В полках и батальонах шло активное обучение действиям в рассыпном строю, о котором, как выяснилось, мало кто из командиров имел полное представление: «…многие полки его совсем не знали и впервые стали обучаться ему во время стояния на Альминской позиции».{49} Вот, кстати, еще один повод утверждать, что проблем у главнокомандующего и кроме выполнения инженерных работ хватало. В немногое оставшееся время нужно было успеть научить войска и генералов, ими управлявших, элементарному. Прежде всего тому, чему меньше всего уделялось в мирное время — умению воевать. Задача оказалась трудной, слишком уж затянулась «эпоха плац-парадов». Если солдат оказался сравнительно легко обучаем, то с начальниками были проблемы серьезнее.

В своем дневнике князь Меншиков записал 24 августа 1854 г.: «…Производили маневры. Увы, какие генералы и штаб-офицеры! Ни малейшего не замечаю понятия о военных действиях, о расположении войск на местности, об употреблении стрелков и артиллерии. Не дай Бог настоящего дела в поле!».{50}

Прав князь! С командным материалом, имевшимся в его распоряжении, трудно было ожидать победы. Для примера: в 1829 г. на Дунае А.Н. Михайловский-Данилевский у Рущука, увидев, как офицеры расставляли стрелковую цепь, с горечью констатировал: «…Я бы не поверил, если бы сам не видел, до какой степени наши офицеры несведущи в сем деле; офицер, который в этот день располагал цепь, поступал не только вопреки военным правилам, но даже вопреки здравому рассудку».{51}

Еще более безосновательно утверждение, что штаб русского главнокомандующего не провел ни одной рекогносцировки с командирами по изучению местности, используя для этого имевшийся резерв времени. На деле местность была тщательно изучена князем, хотя многие современные исследователи безосновательно ставят ему в укор полное ее незнание. Комментировать нет смысла. Рекогносцировки Меншикова и чинов его, пусть даже импровизированного штаба проходили едва ли не каждый день, охватывая большую территорию.

«…Князь не ограничивался исключительно окрестностями Севастополя; он объезжал берега и долины рек: Бельбека, Качи, Черной и, наконец, Альмы».{52}

Рекогносцировки не прекращались до последнего дня. Одну из последних провели буквально накануне сражения. Командир Волынского пехотного полка генерал-майор А.П. Хрущёв вспоминает, что 6 сентября 1854 г. осматривал местность с главнокомандующим. На этот раз не только в районе собственной позиции, но и перед ней.

«Сегодня я как дежурный по войскам был утром у князя, и он пригласил меня на рекогносцировку. Мы ездили верст за 8 вперед и видели ясно неприятельский лагерь. Перед вечером я также ездил с князем по занимаемой нами позиции».{53}

Другое дело, что будучи в прекрасном настроении,{54} Меншиков не довел результаты этих поездок и свой замысел до нижестоящих командиров. Возможно сказалась не самая лучшая деталь характера князя, о которой упоминают В.И. Васильчиков и не только он: полнейшее безотчетное недоверие ко всем окружающим его личностям. «В каждом из своих подчиненных он видел недоброжелателя, подкапывающегося под его авторитет…».{55}

В результате полковые начальники не знали толком своих задач, соответственно, не зная сами, не могли объяснить это своим офицерам. С другой стороны, видя, каковы «начальники», князь, в душе их презирая, посчитал ненужным говорить о своих замыслах — всё равно не поймут, а если поймут, то всё равно перепутают. Так уж лучше пусть действуют вслепую.

Да и сами частные начальники в отличие от князя не всегда утруждали себя утомительными поездками, предпочитая перепоручить их своим адъютантам. Хотя для разведки высылались подразделения от полков, но действия их носили эпизодический характер. Направление рекогносцировок свидетельствует, что А.С. Меншиков старался держать под контролем ситуацию на наиболее волнующем его левом фланге.{56}

Как показал ход боя, даже некоторые полковые командиры совершенно не ориентировались на местности, а Московскому пехотному полку пришлось изучать ее непосредственно в сражении. Неудивительно, но ни в одном источнике вы не найдете хоть чьих-то воспоминаний о том, как главнокомандующий ставил задачу. Чаще всего это выглядело так: полк (батальон) привели на место, сказали «стоять здесь, смотреть туда» и оставляли командира в раздумьях и полном неведении. В результате «…в армии перед боем царствовал полный беспорядок, и ни войска, ни ближайшие их начальники, даже до такой крупной инстанции, как командующий корпусом не знали даже цели предстоящего боя. Ими не было выяснено, принимался ли бой для окончательного задержания противника, или желали дать только более или менее чувствительный отпор, с тем чтобы, не упорствуя в удержании за собой этой позиции, отступить своевременно на ближайшую, из позади лежащую, для дальнейшего замедления наступления союзников. Подобная обстановка исключала возможность сознательных действий, а следовательно, не могла усилить в войсках хладнокровие и уверенность в себе».{57}

Перейти на страницу:

Похожие книги

1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
100 знаменитых сражений
100 знаменитых сражений

Как правило, крупные сражения становились ярчайшими страницами мировой истории. Они воспевались писателями, поэтами, художниками и историками, прославлявшими мужество воинов и хитрость полководцев, восхищавшимися грандиозным размахом баталий… Однако есть и другая сторона. От болезней и голода умирали оставленные кормильцами семьи, мирные жители трудились в поте лица, чтобы обеспечить армию едой, одеждой и боеприпасами, правители бросали свои столицы… История знает немало сражений, которые решали дальнейшую судьбу огромных территорий и целых народов на долгое время вперед. Но было и немало таких, единственным результатом которых было множество погибших, раненых и пленных и выжженная земля. В этой книге описаны 100 сражений, которые считаются некими переломными моментами в истории, или же интересны тем, что явили миру новую военную технику или тактику, или же те, что неразрывно связаны с именами выдающихся полководцев.…А вообще-то следует признать, что истории окрашены в красный цвет, а «романтика» кажется совершенно неуместным словом, когда речь идет о массовых убийствах в сжатые сроки – о «великих сражениях».

Владислав Леонидович Карнацевич

Военная история / Военное дело: прочее