Аллоды. Игра в чертогах смерти

Попал, и один из обладателей кожаных курток согнулся, утробно кашляя.

Рыжий и голубоглазый двинулись вперед, но Головешка уже вскочил на столешницу. Пнул в голову того, что подходил справа, но промахнулся, только задел светлые волосы, с трудом удержал равновесие.

А в следующий момент его так дернули за лодыжку, что земля вылетела из-под ног эльфа. Перед глазами мелькнул потолок, и он спиной хрястнулся о стол. На пол полетели осколки кувшина.

– Ну все, ты труп! – рявкнул, судя по голосу, рыжий, и тут же тон его изменился: – Кто это?..

Головешка сообразил, что в пылу драки с него слетел капюшон.

От удара голова зазвенела, точно пустой котел, по которому врезали поварешкой. Попытался перекатиться вбок, но его держали крепко, и от нового тычка хрустнули ребра, боль отдалась в спину.

– Во имя Тайны Воскрешения, остановитесь! – рявкнул кто-то так мощно, что под потолком колыхнулось тележное колесо, усаженное свечными огарками. – Немедленно!

– Да кто ты такой?.. – начал было голубоглазый, разворачиваясь. – Да ты…

– Это заблудшее дитя Света находится под моей опекой! – прогромыхали совсем рядом, так что башка Головешки зазвенела вновь.

Решив проморгаться, тот обнаружил, что глаза заливает непонятно откуда взявшаяся кровь. Сумев поднять руку и вытерев лицо, увидел, что раскатистый бас принадлежит тому самому могучему храмовнику, что отважно сражался со свиной ногой.

Величественный и грозный в своей рясе, с пылающими глазами и воинственно торчащей бородой, он вздымал над головой символ веры в жертву Тенсеса – вырезанную из дерева свечу, символическое изображение «искры», истинной сущности любого разумного существа.

И кончик ее светился белым огнем.

В «Канийской доблести» царила тишина, посетители хлопали глазами, наслаждаясь бесплатным развлечением.

– Я повторяю! – взревел служитель церкви. – Это дитя Света под моей опекой! Повелеваю вам оставить его в покое, иначе рискуете вы тем, что я вынужден буду обратить против вас всю мощь той силы, что дарована мне вышней силой…

– Потише, дядя, – сказал Головешка. – У меня от твоих воплей голова болит.

– А ты заткнись, исчадие! – рыкнул храмовник.

– Ладно, пошли, парни, – сказал рыжий, бросив на эльфа полный ненависти взгляд. – Встретимся если еще, вот тогда…

– Как пошли? – выдавил тот, которому досталось в живот. – Да я его!

– Уходим, – голубоглазый ухватил товарища за плечи, фактически потащил к двери. – Поужинаем в другом месте.

Храмовник опустил свечу, протянул руку и с такой легкостью сдернул Головешку со стола, будто тот вообще ничего не весил. Эльф покачнулся, но устоял, на пол шлепнулось блюдо с раздавленными в лепешку остатками жареной рыбы.

– Он за все заплатит, и за беспокойство тоже, – пообещал служитель церкви, обращаясь к служанке, что стояла, открыв рот и выпучив глаза, и к тощему мужику в фартуке, что выскочил из ведущей на кухню двери. – Но сначала мы с ним побеседуем! По душам!

Головешка хотел было намекнуть храмовнику, что тот много берет на себя, но ему не дали шанса даже открыть рот. Могучая пятерня вцепилась в рукав и поволокла за собой – в дальний конец зала, туда, где пряталась лестница, ведущая на второй этаж, к комнатам для постояльцев.

Под ногами заскрипели ступеньки, громыхнули одна за другой две двери, и они очутились в просторной, но скудно обставленной комнате – два больших сундука, две кровати, колченогий стол, три табуретки, бадья для умывания, а на стене дешевая икона с изображением изможденного старика в рясе, державшего в ладонях крошечный шарик света.

Похоже, это был Великий Маг Тенсес.

– Меня зовут Велигор, – мрачно сказал храмовник, усаживаясь на одну из кроватей. – Твое имя мне неведомо, но я знаю, что ты тот, кто должен отправиться со мной на Святую Землю.

– Вот это ничего себе… – протянул Головешка.

Меньше всего ожидал, что одним из спутников окажется воинственный святоша, принадлежащий к церкви Света.

– И думается мне, что ты не из тех эльфов, что приняли истинную веру, – продолжил храмовник. – Как можешь ты жить, зная, что Тенсес, да святится имя его, принес себя в жертву ради всего живущего, и тем самым обрек себя на мучения истинные, нескончаемые? Как можешь ты дышать, не испытывая угрызений совести, что подобна…

– Вот только проповедей не надо, – буркнул Головешка. – Ты не в храме, приятель.

Велигор засопел, сжал кулаки, вполне достойные орка.

– Хоть бы спасибо сказал, что я тебя выручил! – рявкнул он.

– А я тебя о помощи не просил! – огрызнулся эльф.

– Ах так? – храмовник поднялся, бороденка его воинственно встопорщилась. – Пусть сие и не будет достойно истинного отпрыска Света, я сейчас отделаю тебя, исчадие, так, что ты собственного имени не вспомнишь…

– А ну попробуй! – Головешка тоже вскочил. – Спаситель хренов!

Как ни странно, оба услышали, что распахнулась вроде бы закрытая дверь, и одновременно повернули головы.

– Это еще что? – пробормотал эльф, когда в комнату один за другим протиснулись три гибберлинга.