Аллигент

- Имя, которое дают внутри города-эксперимента, говорит Нита. За наличие только четырех страхов.

Мне показалось, что она, возможно, представила меня этим именем просто, чтобы иметь возможность рассказать, откуда я. Это, что дает ей какого-то рода силу?

Я, что должен иметь больше доверия к этим людям?

- Интересно. Женщина постукивает указательным пальцем по столу.

- Ну что ж, Четыре, меня зовут Мэри.

 - Мэри и Рафи руководят филиалом повстанческой группы "ГП" Среднего Запада, говорит Нита.

- Назвав его группой вы превращаете нас в престарелых леди играющих в карты, спокойно говорит Рафи.

- Мы больше чем мятеж. Наш радиус действия простирается через всю страну - есть группы для каждого существующего центрального района и региональные надсмотрщики для Среднего Запада, Юга и Востока.

- Существует Запад? - спрашиваю я.

- Больше нет, тихо произносит Нита.

- Этой местностью было очень трудно управлять и города слишком далеко протянулись, и было неразумным жить там после войны. Теперь это дикая страна.

- Значит, все, что говорят это правда? - спрашивает Мэри, ее взгляд ловит свет словно осколки стекла, когда она смотрит на меня.

- Люди из городов-экспериментов действительно не знают, что снаружи.

- Конечно это, правда, почему они должны знать? - говорит Нита.

Мои веки тяжелеют, усталость подползает ко мне неожиданно. Я принимал участие в слишком большом количестве восстаний за свою короткую жизнь. Афракционеры, и теперь видимо эти ГП.

- Не то чтобы я хочу быть не любезной, говорит Мэри, - но нам не следует здесь оставаться слишком долго. Мы не сможем удерживать людей достаточно долго, прежде чем они начнут сновать вокруг.

- Правильно, говорит Нита. Она посмотрела на меня.

- Четыре, не мог бы ты убедиться, что снаружи ничего не происходит? Мне необходимо поговорить с Мэри и Рафи недолго наедине.

Если бы мы были одни, я бы спросил, почему я не могу быть здесь, когда она разговаривает с ними, или почему она удосужился пригласить меня внутрь, когда я мог бы стоять на страже снаружи все это время. Полагая, что я вообще то еще не согласился помогать ей, и она, должно быть, хотела познакомить меня с ними по какой то причине.

Так что я просто встал, забрал свой нож, и пошел к двери, где охранник Рафи, наблюдал за улицей. Драка через улицу уже закончилась. Одинокая фигура лежала на тротуаре. На мгновение я подумал, что он еще двигается, но потом понял что это из-за того, что кто-то обыскивает его карманы. Это не фигура - это тело.

- Мертв? - говорю я, и это слово всего лишь выдох.

- Ага. Если ты не можешь себя защитить здесь, то не протянешь и ночи.

- Почему тогда люди приходят сюда? - хмурюсь я.

- Почему бы им просто не вернуться в города?

Он молчит так долго, что я уже начинаю думать, что он не слышал моего вопроса. Я вижу, как вор выворачивает карманы умершего наизнанку и бросает тело, проскальзывая в одно из близлежащих зданий. Наконец, охранник Рафи, заговорил:

- Здесь, есть шанс, что если ты умрешь, кому то будет не все равно. Как Рафи, или одному из других лидеров, - говорит охранник.

- В городах, если тебя убьют, определенно никому не будет все равно, только если ты не являешься ГП. Худшее преступление, за которое я когда-либо видел это ГЧ убившего ГП обвиняли, в непредумышленном убийстве.‘ Чушь собачья.

- Непредумышленное убийство?

- Это значит, что убийство произошло по неосторожности, спокойный, мелодичный голос Рафи говорит позади меня.

- Или, по крайней мере, не столь серьезное, как, скажем, убийство первой степени.

Официально, конечно, к нам ко всем, должны относиться одинаково, да? Но, это редко воплощаются в жизнь.

Он становится рядом со мной, скрестив руки. Когда смотрю на него, то вижу царя,  осматривающего свое собственное царство, которое он считает красивым. Я смотрю на улицу, на разбитую мостовую и обмякшее тело с его вывернутыми карманами и окна в которых мелькает костер, и я знаю, что красоту, которую он видит - это просто свобода-

свобода рассматриваться как полноценный человек, а не поврежденный.

Я видел эту свободу, однажды, когда Эвелин делала знаки мне среди афракционеров, призывала выйти из моей фракции чтобы стать полноценной личностью. Но это было ложью.

- Ты из Чикаго? - Рафи спрашивает меня.

Я киваю, все еще смотря на темную улицу.

- И теперь ты здесь, снаружи. И как тебе в этом мире? - спрашивает он.

- По большей части так же, отвечаю я.

- Люди просто разделены другими вещами, бьются на других полях сражений.

Половицы внутри скрипят когда Нита идет по ним и, когда я оборачиваюсь она стоит прямо у меня за спиной, пряча руки в карманы.

- Спасибо, что организовал это, говорит Нита кивая Рафи.

- Нам пора.

Мы снова идем вниз по улице, и когда я оборачиваюсь чтобы взглянуть на Рафи, он поднял руки и машет на прощание.

Когда мы возвращаемся к грузовику, я слышу крики, но на этот раз это крики ребенка. Я иду мимо сопящих, хныкающих звуков и размышляю о том, когда я был младше, сжавшийся в своей спальне, вытирая нос рукавом. Моя мать, оттирала манжеты губкой, прежде чем выбросить их в стирку. Она никогда ничего не говорила об этом.