Аллекта

— Это не дороги. Это пути. А все пути ведут к гибели. Куда же они еще могут вести? — сказала с улыбкой Аллекта.

Я ничего не ответила, а Аллекта повела меня в сторону замерзшего озера. Я увидела первую колону детей. Со всего берега дети шли по льду к середине озера. Когда дети доходили до середины, лед трескался, они проваливались в ледяную воду и больше не появлялись на поверхности. Другие дети шли следом и тоже проваливались. Взрослые спокойно стояли на берегу и наблюдали за уходящими под лед детьми.

— Они будут спокойно наблюдать как тонут дети? — спросила я.

— Да, потому что дети существуют, чтобы развлекать взрослых.

— Что веселого в том, чтобы смотреть как гибнут дети?

— Веселого может ничего, но это явно забавно. Иначе как объяснить, зачем родители дают жизнь ребенку, если он все равно умрет? Что они чувствуют, когда смотрят на своих детей, и понимают, что осознанно обрекли их на смерть, подарив им жизнь? У меня есть только один ответ — их это забавляет.

— Ты говоришь страшные вещи. Ты забываешь о любви, о счастье!

— Что ты знаешь о любви и о счастье? Кто хочет счастья — тот будет несчастен. Кто хочет любви — тот будет нелюбим. Зачем любить, если смерть отнимет всех, кого ты любишь?

Я вырвалась из руки Аллекты, посмотрела на нее с ужасом и сказала повышенным тоном:

— Каждый человек заслуживает счастья!

— Да, — с улыбкой сказала Аллекта, — каждый человек заслуживает счастья. Но какого счастья? Все всегда думает только о своем счастье, и никогда о счастье других.

Аллекта показала рукой на детей, идущих по льду, и сказала:

— Спроси их о счастье!

Я подбежала к озеру, и схватила за руку мальчика, который только ступил на лед. Он посмотрел на меня, отдернул руку и пошел к середине озера. Тогда я схватила за плечи проходившую девочку и, тряся, закричала:

— Почему вы идете туда?! Вас же никто не заставляет?!

— Потому что мы рождены, чтобы умереть, — ответила девочка.

Я потеряла дар речи, и долго смотрела на девочку, а потом отпустила ее. Девочка повернулась и пошла к середине озера. Я смотрела как дети идут и пропадают из виду снова и снова, пока последний ребенок не исчез подо льдом. Аллекта подошла и взяла меня за руку. Я позволила вновь повести себя.

Мы дошли до места, где озеро таяло, а вода низвергалась широким фронтом, создавая водопад. Я аккуратно спускалась по обрыву, стараясь не сорваться. Аллекта уже ждала внизу. Я подошла к водоему окутанному паром, и старалась рассмотреть его, но ничего не видела, а только слышала бурление. Я медленно опустила руку в пар, и почувствовала обжигающую боль. Я поднесла ладонь к лицу и начала дуть на нее. Я чувствовала как кости горят изнутри, а по кончикам пальцев текла кровь. Боль не утихала. Я вытерла пальцы, и поняла, что кровь не моя. Я присела и осторожно склонила голову в пар, не боясь, что могу обжечь лицо. Словно по волшебству глаза привыкли к пару, как привыкают к темноте. Я внимательно посмотрела в туман и увидела кипящее кровавое болото. Только сейчас я услышала шум водопада и доносившийся через него чуть слышный плач детей. Я в страхе обернулась и увидела перед собой Аллекту. Она показала рукой на табличку торчавшую из земли возле болота с надписью:

«РОДИТЕЛЬСКОЕ ДОБРО».

Затемнение.

Когда я пришла в себя, то подумала, что это всего лишь кошмарный сон, и с облегчением закрыла веки.

— Вставай! — раздался голос Аллекты. — Нам нужно идти дальше.

Я открыла глаза, посмотрела на Аллекту, и поняла, что кошмар не закончился. Я покорно встала и направилась следом за ней.

Я увидела вторую колону детей выстроившеюся возле болота. Мы подошли ближе к водоему. То, что я увидела, казалось не настоящим. Меня выворачивало изнутри от происходящего: в болоте по пояс стояли взрослые, а дети по очереди подходили к ним. Взрослые хватали их за волосы и начинали топить, лишь иногда и ненадолго поднимая из воды, чтобы дать глоток воздуха и снова погружали в воду. Не все дети выдерживали испытание. Тех, кто захлебнулся, взрослые отталкивали в сторону, и болото поглощало их. Детей выдержавших издевательства, взрослые отпускали, и они шли на берег. Но не всем удавалось дойти до него, так как многим не хватало оставшихся сил на то, чтобы преодолеть засасывающее болото, и они медленно исчезали в нем. Все дети добравшиеся до берега, уходили в одном направлении.

Я прикрыла глаза руками и заплакала:

— Это не правильно!

— Не реви! Оглянись! Разве ты не видишь, что остальным хуже, чем тебе, и они не плачут? Что в этом неправильного? Родители не хотели детей, но по каким-то причинам родили. Некоторые позже пожалели об этом. Это их дети. Разве они не имеют права избавиться от них? Утопить, как топят ненужных котят? — сказала Аллекта.

— Зачем ты мне это говоришь? Зачем ты мне это показываешь?

— Я хочу, чтобы ты наконец-то увидела, каков на самом деле твой мир. Ведь это именно он. Безжалостный! Ужасный! Что любовь и счастье, про которые ты мне говорила, это иллюзия ненависти и несчастья. И ты хочешь, чтобы я жила в таком мире?