Аллея всех храбрецов

– А время течёт через вас.

– Что вы, Вася, в этом-то муравейнике.

– Вы многого не видите, и мир вам муравейником кажется. А в муравейнике собственная система и её с ходу не понять.

– Зубрить приходится.

– И хорошо, а то в двадцать пятом – сплошные открытия. Время от времени начинается: мы – молодцы и открыли… А разберутся, оказывается, Клеро, тридцать четвертый том, в сноске. Советую вам поскорее войти в основной состав.

– А как? Подскажите, Васенька? Что нужно прежде всего?

– Скажу вам: многое. Не ошибиться, например.

– Ни разу? Как же?

– А проверять некому. Ошибающийся выбраковывается. И каждый раз требуется решать: когда, с кем и как? И дело в пропорции.

– А Невмывако? Петр Фёдорович? Кто он?

– Невмывако – по анекдоту. Знаете, "На солнце летим". Есть такой анекдот. Не знаете? Приходит как-то начальник: “Товарищи, нам оказана высокая честь – на Солнце летим”. “Как же так, на Солнце? Сгорим”. “Верно. Но если подумать? Есть выход: ночью летим”.

Его пути с Невмывако практически не пересекались. Невмывако подписывал служебные на вход и выход, заявки на пропуска и детали, оставался вечерами, хотя забот ему едва хватало на день, и, расхаживая по коридору, останавливал проходящих.

– Над чем работаете, Борис Николаевич? – спрашивал он Мокашова.

– Над собою, Петр Федорович.

Он пробовал было подключиться к объектовой работе, но Вадим его охладил:

– Не время ещё. Потерпи.

Только он видал, как рядом крутились "сапоги". В жизни он часто поступал всему наперекор. В институте перед распределением говорили: “не попасть к Викторову”, а он загорелся непостижимым. И вот он здесь. Хотя, может, ещё и не созрел для настоящих дел. Но у него получится. Случалось, в институте за ночь просекали сдаваемый предмет. “Довольно, – обрывал он себя, – хватит вспоминать институт. Так можно и детский сад вспомнить. И институт – не пример. Настоящаая халтура. Нет, просто метод «Sturm und Drang».

– Над чем трудитесь конкретно? – не отставал Невмывако.

– Ассенизатором тружусь. Ассенизационно-архивная работа, чистка авгиевых конюшен.

– А вы думали, что здесь сплошь первооткрыватели? И ассенизаторы нужны. Причём даже не по необходимости, а по убеждению. И пороха не изобретите, пожалуйста, очень вас прошу.

– Изобрел уже, Петр Фёдорович.

– Тогда я вам не завидую.

– Я сам себе не завидую.

И Мокашов спешил себе дальше, а Невмывако останавливал других.

На двадцать пятый отдел на фирме смотрели с любопытством и сомнением. Со стороны их действия напоминали бравый кавалерийский наскок в делах, требовавших неторопливости и осторожности. И сомневающиеся были искренними патриотами фирмы. Невмывако чувствовал это отношение.

По всем приметам выходило, что он попал на фирму в неудачный момент. Вслед за приливом расширения по отделу прокатилась волна урезания. Упраздняли стенды, и тот, необычный, на полифилярном подвесе, который недавно расписывали, как непременное достижение. Невмывако пугала эта непоследовательность. Поистине одна рука не ведает, что другая творит. И перекладки здесь никого не волновали. "Мы – умные, обойдемся без стенда", – комментировал Вадим.

Невмывако, конечно, видел, что основное здесь – объектовая работа, но волокли её немногие, а остальные оставались на подхвате, так, для мебели. И теоретики достойно чувствовали себя. А что такое теория по сути своей? Нечто выхолощенное, застывшее, упрощенное, более простое, чем, скажем, сама жизнь. Теория – там, где удаётся концы с концами свести. Сначала делают дела, затем наводят теории. Теория – вовсе не для нас и не здесь, точнее, мы – не для неё.

Конечно, он понимал, что без расчетов и формул нельзя угодить в Луну. Однако практически считал, что деньги следует вкладывать в стенды. Он за солидность основания. Вкладывайте, вкладывайте, и это принесёт успех.

В отделе всё было не как у людей. Начальство являлось раньше и уходило позже всех. Вникало в суть каждого винтика. Когда Невмывако понял это, он ужаснулся. Его хваленной энергии не хватало здесь даже на день. И вся его тёртая – мытая правда опыта не стоила здесь ни гроша. Вот на недавнем совещании он начал с общего, но его тут же прервали: “Говорите по существу”. А он, все-таки, – руководитель и может позволить себе.

Хозяйственные заботы его больше не удовлетворяли (не завхоз же он). Разделиться по машинам – вот что следует. Или лучше пока не поздно слинять отсюда на сторону. Отпочковаться с тематикой, подобрав выдающуюся команду. Ведь здесь – сумасшествие. Начальники работают больше всех. Это – ненормально, но есть и местные плюсы – кадровое переполнение с возможностью рекрутировать новичков.

Хорошо бы, чтобы как здесь, но без нервотрёпки и суеты. Заняться, скажем, управляемым марсоходом – роботом. Он нужен и на далекой планете и на Земле, пригодится и при подводных исследованиях, разминировании – проделывании проходов в минных полях, при атомных авариях. Да, мало ли где?