Аллея кошмаров

Из балагана гика выходили зрители, унылые, вялые и молчаливые, – все, кроме забулдыги. Стэн смотрел на них со странной улыбкой – счастливой и рассеянной. Так улыбается заключенный, обнаружив напильник в пироге.

Карта II Маг

Одной рукой вздымает к небесам огненный жезл, а другой указывает на землю.

– …Подходите, подходите, уважаемые, позвольте обратить ваше внимание на зрелище на первом помосте. Дамы и господа, сейчас вы станете свидетелями замечательной демонстрации невероятной физической силы. Да, среди вас тоже есть силачи, но смею заверить вас, господа, что в сравнении с тем, кого вы сейчас увидите, любой кузнец или атлет – сущий младенец. В этом теле греческого бога скрыта мощь африканской гориллы. Дамы и господа, я счастлив представить вам Геркуло, самого совершенного человека на свете.

Бруно Гертц: Если бы она хотя бы раз взглянула на меня, когда я скидываю халат, то я с радостью умер бы в тот же миг. Um Gottes willen[5], да я бы своими руками вырезал себе сердце из груди и отдал бы ей на блюдечке. Неужели она не понимает? Я ведь даже не осмелюсь коснуться ее пальцев на сеансе в синематографе. Ну почему мужчинам всегда приходится так страдать из-за женщин? Я ведь даже Зене не могу рассказать, как я по ней вздыхаю, ведь Зена обязательно попытается нас свести, а я почувствую себя полным dummkopf[6], потому что не посмею с ней заговорить. Молли… какое прекрасное имя… очень Amerikanische[7]. Она меня никогда не полюбит, я вот прямо всем сердцем чувствую. И все равно голыми руками раздеру в клочья любого волка в клетке, если он вздумает ее обидеть. Может быть, Молли это увидит. Может, тогда и догадается о моих чувствах и скажет мне что-нибудь такое, что я на всю жизнь запомню. И буду вспоминать потом, когда вернусь в Вену.

– Сюда, сюда, пожалуйста. Подойдите поближе, а то экспонат у нас тут не из самых крупных, правда, майор? Дамы и господа, позвольте представить вам, исключительно в познавательных и общеобразовательных целях, майора Москита, самого крохотного человека в мире. Двадцати дюймов, двадцати фунтов и двадцати лет – но для своего возраста мыслит он широкомасштабно. Если кто-то из дам пожелает познакомиться с ним после представления, обращайтесь ко мне, я все устрою. А сейчас майор исполнит для вас свой коронный номер: пройдется чечеткой и споет замечательную песню «Милая Рози О’Грейди[8]». Прошу вас, майор!

Кеннет Хорсфилд: Интересно, а если поднести зажженную спичку к носу этого орангутанга, загорятся волосы у него в ноздрях или нет? Боже мой, ну что за обезьян! Вот связать бы по рукам и ногам, раскрыть ему рот пошире, а я бы сидел в кресле, покуривал сигару и отстреливал бы ему зубы один за другим. Мартышки. Чисто мартышки. Особенно дамочки. Лица у всех одутловатые, круглые, что твоя луна. Так бы и стукнул по ним молотком, чтоб разлетелись ошметками, как тыквы. Ишь, как рты по раззявили, точно бездонные ямы – багровые, сальные, грязные. И сами они все сальные и грязные.

О господи, ну вот, началось. Все те же шуточки. Одна дамочка прикрылась ладошкой, шепчет на ухо своей товарке. Ох, еще раз увижу такую вот руку, услышу такие вот шепотки, честное слово, не выдержу, заору во всю глотку. Миллионы дамочек, и вечно одна и та же шуточка, ладошкой прикрытая. А та дурында, что ее слушает, вечно что-то жует. В один прекрасный день я их всех перестреляю. Зря, что ли, ствол в сундуке припрятан? Не в бойскауты же мне с ним играть. Вот эту самую дамочку первой пристрелю. Давно бы уже всех перебил, как цыплят, но они же начнут гоготать, потому как мне приходится одной рукой держать рукоять, а другой – спускать курок.

Джо Пласки: